Яна Колесинская, cultvitamin
Грандиозное шоу по отдаленным мотивам знаменитой сказки Льюиса Кэрролла встало в один ряд с мюзиклами «Алые паруса», «Cabaret» и «Пряничный домик»
Композитор, автор либретто, режиссер Глеб Матвейчук, поставив мюзикл для всей семьи «Алиса в стране чудес» на подмостках Москвы и Петербурга, приехал с обновленным проектом в театр «Глобус».
Когда ты попадаешь в зазеркалье? Во сне. Первая постановка Глеба Матвейчука про Алису так и называлась — «Лабиринты сна». А еще в параллельную реальность можно угодить в алкогольном угаре. Или под веществами, в наркотическом кайфе. Или когда лежишь на больничной койке в коме после ДТП, а твой мозг, накачанный препаратами, живет отдельной от тела жизнью. Над Алисой склоняется врач.
Параллельная реальность — это никакая не кроличья нора. Это пространство, скрывавшееся за дымкой повседневности, за стеной, которая обрушилась обломками прежнего мира юной Алисы (Арина Литвиненко). В стильном черно-белом прикиде на фоне костюмно-радужной феерии она выглядит как чужеродный элемент. Алиса — не королева и даже не ладья, а всего лишь пешка в непонятной ей игре. От нее пока ничего не зависит, она даже в пляс пускается помимо своей воли, ее руки и ноги сами собой двигаются, подчиняясь команде a la Иван Васильевич «танцуют все!». Тем временем шахматная партия разыгрывается всерьез — идет поединок между жизнью и смертью. Правда, ни о какой смерти в спектакле с пометкой 12+ не упоминается — сплошной драйв, приключения, путешествие в неведомое. «Зачем тебе реальный мир!» — выкрикнет Шляпник, «да хватит!» — потребует Алиса. Но всему свое время.
Находясь в пограничном состоянии, Алиса выплескивает из закоулков разума фонтан воспоминаний, эмоций, чувств, ощущений. Всё это сливается в пеструю панораму фигур и событий, в палитру красок, в потоки света, который притворяется взвесью воды из душа, подменившего Алисе настоящий дождь, под который она попала перед отключкой.
В этой стране чудес «всё любопытственнее и любопытственнее, всё чудесатее и чудесатее» — другие, непонятные Алисе, правила, другие звуки и ритмы, чарующая и вместе с тем тревожащая атмосфера. Люди тоже другие, ой нет, не люди, а непонятные существа, создания всех пород и мастей. Карты-придворные, похожие на воинов, гномы, похожие на щенят, гусеницы, похожие на многоликого дракона, безымянные очаровашки, похожие на мультяшных созданий Уолта Диснея, появляются внезапно, как мысли, мои скакуны, завораживают, заговаривают, обволакивают, обтанцовывают, выстраиваются в замысловатые композиции, распадаются на части и снова складываются в узор калейдоскопа. Детям многое непонятно, но они сидят открыв рот. Формат роскошного мюзикла (как и факт расщепленного сознания Алисы) искупает неувязки сюжета, пунктирность фабулы, случайность эпизодов, нелогичность состыковок, непроработанность некоторых персонажей.
Намекнув на выбор пути, который закручивается неоновой спиралью и уходит куда-то в космические выси, Чеширский кот мелькнул и пропал. Зато в фойе театра расположилась выставка детских рисунков, представивших коллективный образ усатой улыбастости. Невообразимо обаятельные кошаки косятся в сторону сцены, откуда родом. А там самая колоритная парочка — Королева (Екатерина Боброва) и Кролик (Алексей Кучинский), там философская история про желания тайные и явные, про то, что дано, и про то, что берешь сам.
Она — миниатюрная стерва в кричаще-красном, чтоб быть заметной всегда и всюду, с длинными шипами на плечах, чтоб быть неприступной, но только не с Кроликом. Капризная и жестокая эгоистка вылупилась из детства, где всё должно принадлежать только тебе, а кто против — того казнить. Да и просто так казнить, из прихоти, из упивания безнаказанным властвованием. Ее безупречный вокал — целая программная декларация, воплощение самолюбования, демонстрация себя любимой. Она не потерпит, если ей откажут: «А мы можем казнить тишину?» — «Нет, это часть волшебного мира». Ну, тогда замуж.
Он — в костюме не то клоуна, не то барона, и с ушками на затылке, мелко подрагивающими длинными ушками, тут, как ни оденься, ушки не спрячешь. Если в предыдущих работах Глеба Матвейчука Кролик был брутальный секс-энеджайзер, то здесь — «зая такой зая». Но знает, как пройти кратчайший путь к успеху, не то, что Алиса — лента Мёбиуса не для него. Умело изображает страсть, льстивый и обольстительный, как Д,Артаньян у Боярского, ой, нет, как Теодоро в том же исполнении, правда, даже не чаял о столь радикального повороте событий, вот чтоб так сразу жениццо.
Это всё отражения Алисы, ее ипостаси, ее периоды взросления. Самое трудное — объяснение со Шляпником (Алексей Корнев), в наиважнейший момент признаний их прерывают и арестовывают, и потом сцена повторяется дубль-два. Каждый раз приходится решать, любовь или свобода, протест или приятие данности и себя в ней. Маленькая Алиса из детства в этом мире, как рыба в воде, но Алиса давно выросла из капронового платьица.
Не плачь, Алиса, ты стала взрослой, как в той песне. Ты волнуешься, переживаешь, настораживаешься, опасаешься, сердишься, отчаиваешься, просишь, настаиваешь, проявляешь характер... Ты, как Элли из Канзаса, не соглашаешься здесь остаться и готова пройти любой путь, чтобы вернуться домой. Оптимистическая оптика спектакля настроена на счастливое будущее после клинической смерти, в момент которой перед тобой промчалась вся жизнь: Алиса в коляске, Алиса, вставай, опоздаешь в школу, Алиса, поздравляем с красным дипломом... Туда стоит вернуться, туда надо вернуться, там мама и папа, там ты не в гостях. Ты стала взрослой, Алиса, воля к жизни победила, Алиса, шахматная партия завершилась в твою пользу, Алиса, пазл сложился, всё еще впереди.
