Юлия Колганова, новостная лента сайта театра «Глобус»
Друзья! 6, 7 октября 2016 года в 18.30 на малой сцене театра «Глобус» состоится премьера комедии «Дуэт „The Sunshine boys“» по пьесе американского драматурга Нила Саймона. Постановщик спектакля Денис Малютин рассказывает о том, как в одном человеке уживаются артист и режиссер, каким образом приобретенный с годами опыт и социум влияют на чувство юмора и почему актерство — это образ жизни, а не только профессиональный выбор.
— Денис, у вас очень интересный творческий путь. В театре «Глобус» за пятнадцать лет вы сыграли более пятидесяти разноплановых ролей. Параллельно с актерской профессией окончили режиссерский факультет института имени Щукина и поставили в нашем театре несколько удачных спектаклей, плюс работа в антрепризных проектах. Два года назад в вашей жизни произошел новый поворот: вы покинули Новосибирск. Что происходит с вами сегодня?
— Я проработал в Уссурийском театре драмы главным режиссером два года, сейчас мой контракт закончился, я вернулся в родной город. Моя деятельность как режиссера продолжается: сейчас сотрудничаю с другими регионами. Но и Приморский край не оставляю, в Уссурийск буду приезжать уже как режиссер-постановщик. Сезон у меня расписан.
— Что вам дал опыт главного режиссера?
— Для меня это была серьезная ответственность. Если раньше я как артист отвечал в первую очередь за свое существование на сцене, а как постановщик — за конкретный спектакль, то став главным режиссером театра я отвечал абсолютно за все, в том числе за атмосферу в коллективе, которую было необходимо поддерживать в позитивном рабочем состоянии. Этот колоссальный опыт меня организовал — как режиссера и как человека. Работа папы (улыбается).
— Удалось ли вам за это время сплотить вокруг себя коллектив? Ведь театр — дело командное.
— За два года мне посчастливилось поработать со всеми артистами театра, каждому я давал возможность выйти на площадку и сыграть. Сложность была в том, чтобы объединить их в общую идеологическую структуру, потому что все актеры очень разные — у каждого свои амбиции, свое понимание театра, свои мастера, системы как таковой не было. В период моей работы появились новые тенденции: первые читки свежих пьес, мы сделали сценическую площадку, где артисты могут творить самостоятельно. Благодаря усилиям директора Игоря Леонидовича Селезнева мы участвовали в различных фестивалях. Например, на Славянском форуме искусств «Золотой Витязь» в Москве я получил «Золотой Диплом» за режиссуру. Все эти перемены мы коллективно создавали, рождали. Я очень рад, что театр на данном этапе хорошо развивается.
— Актерская природа наложила на вас отпечаток как на режиссера?
— Режиссура и актерство — две разные стороны существования. Сейчас я воспринимаю театр и искусство вообще больше как зритель — насколько это может быть мне интересным или не интересным. Мое актерское нутро занимается вопросом сопереживания тому, что происходит на сцене, и для меня это основное. Каждого персонажа я проживаю внутри себя как артист. А потом уже даю свои знания, ощущения моим актерам.
— Но все же вы не жалеете, что ушли из актерской профессии?
— Я не ушел. Просто внутренне повзрослел.
— У спектакля по пьесе Нила Саймона, который вы сейчас репетируете, жанровый подзаголовок «комедия». А какой юмор близок лично вам?
— Я люблю интеллектуальный юмор. Хороший пример — «Art» Реза в театре «Глобус». Но не без удовольствия я поработал над комедией «Чай с мятой или с лимоном» Наварро. Форма материала предопределена жанром «бульварная комедия», чистая комедия положений. Я видел, сидя в зале, как артисты получают удовольствие от процесса и как получает удовольствие зритель. Там же такие классные игровые вещи, и тема — наша театральная кухня!
— Есть ли у вас рецепт, схема, формула «как сделать комедию на сцене смешной»? Ведь бывает так, что читаешь текст и умираешь от хохота, а в зрительном зале во время спектакля царит тишина...
— Я не могу вывести конкретную формулу. Универсальная режиссерская сверхзадача, которая подходит ко всем спектаклям, — изменить мир к лучшему. Другой вопрос: как это сделать?
В работе над Нилом Саймоном мне открылась хорошая тема «что может быть смешно, а что — не смешно». Потому что остроумие и чувство юмора развиваются с жизненным опытом, когда подключается интеллект, не разум. И каждому событию — свое время. Оно проходит, и то, что казалось точным, ярким, гомерически смешным — сегодня сильных эмоций не вызывает. Меняются жизненные темы, в том числе социального плана. Юмор может устаревать, а чувство юмора — только расти.
Но самое главное — результат напрямую зависит от коллектива, с которым ты создаешь спектакль. Работая над комедией, хочется находить с артистами взаимопонимание, чтобы они чувствовали материал, природу смешного. Наши «глобусовские» артисты это делают поразительно. Самоирония выстреливает на раз.
— А вы сразу поняли, что в главных ролях будут заняты такие мастера, как Евгений Важенин и Александр Варавин?
— Да! В обоих случаях — и с Евгением Ивановичем, и с Александром Ивановичем — попадание в материал процентов на 95. В моем видении их судьбы в спектакле сразу выстроились. Эти большие артисты — две точные противоположности, здесь сталкиваются разные реальные характеры, что крайне интересно.
— Как показывает практика, зрителям зачастую любопытно заглянуть «за кулисы», в том числе актерской души. Пьеса Саймона в этом смысле — гарантированный пропуск туда...
— Для меня очень важна тема, которую раскрывает драматург. Не надо думать, что артист, уходя на пенсию, профессионально умирает. Нет, он до последнего вздоха — артист. Это — в крови. Главный инструмент артиста — его душа. Пока она жива, что бы ты ни делал, ты живешь, существуешь, творишь. С течением времени, возможно, внешне артист дряхлеет, но в душе ничего и никогда не умирает. Резюмирую: не хороните артистов заранее (смеется)!
Наверное, кто-то может сказать, что в этой пьесе Саймон писал о Бродвее, о жанре варьете, который вроде бы чужд нашему менталитету. Но ведь эстрада как жанр давно сформировалась в России, она самобытна. Стоит только вспомнить Райкина или Жванецкого, а если говорить о дуэтах — Карцева и Ильченко, Миронову и Менакера, Ширвиндта и Державина... Но наш спектакль не только об этом. История будет развиваться в сторону человеческих взаимоотношений, в которых всегда есть и драма, и комедия. Но какой-то нотки печали она не оставит. «The Sunshine boys» — «солнечные мальчики», и у нас будет солнечный финал!
