Поллианна
2
апреля вторник
18:30
14
апреля воскресенье
18:00
2 апреля 18:30 · вторник
14 апреля 18:00 · воскресенье
Поллианна
6+
Большая сцена вполне реальная история Элинор Портер
6+
Art
2
апреля вторник
18:30
2 апреля 18:30 · вторник
Art
16+
Малая сцена психологический фарс Ясмина Реза
16+
Отель двух миров
3
апреля среда
18:30
3 апреля 18:30 · среда
Отель двух миров
16+
Малая сцена Эрик-Эмманюэль Шмитт
16+
Дни Турбиных
4
апреля четверг
18:30
4 апреля 18:30 · четверг
Дни Турбиных
12+
Большая сцена Михаил Булгаков
12+
Чук и Гек
4
апреля четверг
14:00, 18:30
4 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Чук и Гек
6+
Малая сцена советская сказка о счастье Аркадий Гайдар
6+
Женитьба Бальзаминова
5
апреля пятница
18:30
5 апреля 18:30 · пятница
Женитьба Бальзаминова
16+
Большая сцена Александр Островский
16+
Спасите Леньку!
5
апреля пятница
14:00, 18:30
5 апреля 14:00, 18:30 · пятница
Спасите Леньку!
12+
Малая сцена Малика Икрамова
12+
Ревизор
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Ревизор
12+
Большая сцена Николай Гоголь
12+
Доклад о медузах
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Доклад о медузах
12+
Малая сцена Али Бенджамин
12+
Денискины рассказы
7
апреля воскресенье
18:00
13
апреля суббота
18:00
Трое в лодке, не считая собаки
7
апреля воскресенье
18:00
Учитель танцев
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Учитель танцев
16+
Большая сцена Лопе де Вега
16+
Лисистрата
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Лисистрата
18+
Малая сцена Аристофан
18+
Всем кого касается
10
апреля среда
18:30
11
апреля четверг
14:00, 18:30
Игроки
10
апреля среда
18:30
10 апреля 18:30 · среда
Игроки
16+
Малая сцена Николай Гоголь
16+
Каштанка
11
апреля четверг
14:00, 18:30
11 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Каштанка
6+
Малая сцена нескучная история для маленьких и взрослых Антон Чехов
6+
104 страницы про любовь
12
апреля пятница
18:30
12 апреля 18:30 · пятница
104 страницы про любовь
16+
Большая сцена Эдвард Радзинский
16+
Горе от ума
20
апреля суббота
18:00
21
апреля воскресенье
17:00

Чудо как занимательно

11 Октября 2013
Марина Вержбицкая, «Новая Сибирь»

Главный режиссер театра «Глобус» превратил позднего Толстого в знакомого Крикливого.

Овеянная скандалезной славой, эскортируемая семейной драмой, увенчанная признанием потомков повесть Л. Н. Толстого «Крейцерова соната» взошла на подмостки театра «Глобус». Инсценировал позднюю прозу русского классика главный режиссер новосибирского молодежного Алексей Крикливый, впервые свернувший по такому случаю с проторенной тропы новейшей литературы. Неистовая отповедь великого графа органично вписалась в пространство малой сцены, украсив ее незахватанным названием и эффектным сценографическим решением. Исполнитель главной роли Лаврентий Сорокин достойно выдержал «бурю и натиск» подшефного персонажа. А постановщик оказался достаточно талантлив и умен для того, чтобы, предельно смягчив «Крейцерову сонату» на свой лад, не послать Льва Николаевича куда подальше.

Следует признаться, стартовым названием 84-го театрального сезона «Глобус» порядком удивил: не так часто драматические труппы сегодня обращают внимание на графа Толстого и еще реже снисходят к «Крейцеровой сонате» — плоть от плоти позднетолстовской философии, космический размах и едкую полемичность которой сделать на театре свежо, смотрибельно и интересно невероятно сложно. Куда проще шумно проанонсировать спектакль, вспомнив все пикантные подробности ее появления на свет. Ведь, как известно, крохотная повестушка во всего ничего страниц писалась с перерывами два года. Подвергалась резкой самокритике со стороны писателя и вместе с тем яростно защищалась от нападок неравнодушных читателей. Содержала немыслимые для подцензурной литературы темы и излагала категорически неприемлемые для светского общества взгляды на семейный институт и это самое общество в целом. Расходилась литературная соната благодаря многочисленным фанатам в многочисленных списках и тут же переписывалась автором наново, так что отыскать окончательно верный вариант до поры не представлялось возможным. Вязла в тенетах цензуры и следом выпускалась в свет (по слухам, Александр III обожал «Крейцерову сонату», чем доставлял немало печалей и хлопот цензурному комитету). И все это не считая непоправимого семейного скандала, окончательно расколовшего чету Толстых. Софья Андреевна была так оскорблена выставленными на всеобщее обозрение сокровенными мыслями мужа, что написала ответный роман. Многостраничную литературную дуэль поддержал в своих произведениях и старший сын писателя, Лев Львович. Добавили масла в огонь переводчики, подражатели, последователи, противники, заодно поднявшие рейтинг одноименному музыкальному творению Бетховена.

Впрочем, страсти по «Крейцеровой сонате» — удел далекого прошлого. В сегодняшней театральной афише повесть Толстого не выглядит белой вороной и исчадием ада (не говоря уже о книжной полке ширнармасс, каждая вторая книга которой содержит откровения и сцены насилия похлеще толстовских), кого в XXI веке удивишь убийством жены или публичным выгребанием душевных нечистот? Объективных причин для сценического игнора «Крейцеровой сонаты» нет. Разве что негласная традиция, вкусовые предпочтения и большие времязатраты. Многослойную философию Толстого одной видеоинсталляцией не перешибешь, а культура инсценировки и в дефиците, и не в почете.

Режиссера Крикливого, кстати, утрата навыков литературного инсценирования не касается. Он смело берется за прозу и бережно обращается с материалом, проявляя чуткость к авторам и образцовый мелодический слух: его интерпретация прозы созвучна времени и не отстает в культурно-интеллектуальном плане от оригиналов. Вот и повесть Толстого из монолога философствующего блудника и женоубийцы Позднышева превращается в населенный спектакль, в котором находится место и исповеди, и диалогам, и многоголосью, и легиону вставных эпизодов и сцен. Толстой в вариациях Крикливого, конечно, становится мягче, чувствительнее, отходчивее, современнее. Теряет в масштабе и весе. Становится сдержаннее и адекватнее. Смещается в акцентах, но при этом не вызывает раздражения и тем паче возмущения. Перед нами эдакий Толстой-casual, Толстой-ultralight, который пришел в 2013 год подготовленным (на минуточку, время новосибирской «Крейцеровой сонаты» четко не артикулировано: как и жизнь главного героя, оно находится в подвешенном состоянии — прошлом и настоящем одновременно, в давно ушедшем веке графа Толстого и текущем столетии режиссера Крикливого, где обаяние классики и свежий взгляд на человека имеют равные права) и ловко слился с театральной толпой, не утратив мощи, накала страстей, глубины. И это идет в зачет режиссеру, сумевшему найти общий язык и с автором, и с публикой, которой вряд ли сегодня необходим воинствующий бородатый старик, высокопарно, с пеной у рта изобличающий грехи своей молодости.

В центре глобусовской «Крейцеровой сонаты» некий Позднышев в исполнении заслуженного артиста РФ Лаврентия Сорокина — немолодой человек, траченный жизнью и клиническим психозом, совершающий железнодорожный вояж по необъятным просторам нашей страны. На душе у Позднышева ой как нехорошо, потому он охотно встревает в беседу попутчиков и принимается в красках рассказывать им свою печальную историю. С кем жил, чем тужил, как по борделям ходил, где кутил, отчего предавался разврату и кто в этом был виноват — разумеется, нравственно больное общество, которое рождает и воспитывает себе подобных. Рассказывал Позднышев, как прозрел, решил отмыться от скверны, взял в жены, как ему казалось, чистую девушку и обнаружил, что в браке все та же грязь, но лицемерно узаконенная. Открытие привело к тому, что Позднышев стал изводить супругу и себя, сгорал от вожделения и ревности и в конце концов убил жену за измену, которая хоть и не была доказана, но обеспечила оправдательный приговор в суде.

У Толстого фабульно все то же, однако где у классика философия и нравственность, там у Крикливого хроника утраты невинности и роман взросления. А значит, герой этого романа должен вызывать у зала кроме прочего сочувствие, сопереживание, симпатию. Так отвратительный, отталкивающий Позднышев Толстого стараниями режиссерского замысла и благодаря умению артиста Сорокина оправдывать своего героя превращается в человека, отвергнуть которого рука не поднимется. Жалкий — да. Гнусный — пожалуй. Смешной — не без этого. Деспотичный — а кто не без греха! Но вот парадокс: чем больше грязного белья он вытряхивает из своей корзины, тем сильнее ощущаешь правдоподобность его убеждений и одновременно крепче жалеешь этого несчастного невротика, который увидел мир с другой стороны и не смог с увиденным сосуществовать. Лаврентий Сорокин играет взрослого, уставшего от жизни человека без кожи, который испытывает невыносимую боль от всякого соприкосновения со средой. Прав он или не прав — дело пятое. Лекарства от его болезни нет. И духовного развития не предвидится тоже. Психика дает сбой. Здоровый детина становится ребенком. Маленьким внутриутробным комочком, что замер от негаданного катаклизма на не самой высшей стадии развития, спасти который может лишь недостижимая во взрослом мире стерильная чистота и избавление от одиночества. Не менее невозможное, между прочим, в нашем мире желание. 

В ансамбле с Позднышевым на сцену выходит молодая актриса Екатерина Аникина, исполняющая роль убиенной супруги и попутчицы и впервые сочетающая в одной роли амплуа героини и характерной актрисы (не всегда удачно, ровно, но все же). Ее госпожа Позднышева не так уж невинна. Из скромной наивной девочки она превращается в эдакую Элен Курагину, красавицу и чудовище, чем еще настойчивее убеждает зрителя отдать свой голос в защиту супруга. Хоть и дрессировал он ее по своему уставу, а все ж недаром.

К заглавному дуэту присоединяются работники железной дороги и пассажиры поезда, в котором реинкарнировал свою драму персонаж Лаврентия Сорокина. В ролях задействованы молодые артисты театра и признанные мастера сцены — Светлана Галкина и Евгений Важенин, взявшие на себя на сей раз обязанности «королей эпизода». Получается чудо как занимательно. Сбивчивый монолог и явное помешательство главного героя дополняется почти фантасмагоричным переходом одних персонажей в другие, будто столкновение яви и бреда, желаемого и действительного, теории и действительности, у которой свои виды на человеческую жизнь. В довершении этой круговерти выясняется, что хитросплетая между собой героев, даже не предполагаемых порой повествованием великого Льва, Алексей Крикливый выстраивает сонатную форму спектакля с ее хрестоматийной передислокацией главной и побочных тем. Вот тебе и наш ответ Чемберлену, позволяющий избежать лобового столкновения Толстого с музыкой Бетховена и театральными стереотипами обывателя

Еще одно очевидное достоинство спектакля — сценография. В соавторстве с режиссером штатный художник театра Каринэ Булгач превратила камерную площадку «Глобуса» в вагон поезда дальнего следования, вписанный в пространство таким образом, что за ходом событий публике приходится следить исподволь, украдкой, тайком. Словно бросив взгляд в окно проходящего поезда, вы становитесь случайным свидетелем семейной драмы, бурное течение которой заставляет вас забыть о правилах приличия и жадно внимать, смотреть во все глаза. А, может быть, вы — один из тех пассажиров, что, придремнув на мягком диване, вынужден исправно исполнять обязанности незадачливого конфидента женоубийцы. Во всяком случае, режиссерская трактовка этому не противоречит. Более того, вагон поезда с его символичностью, метафоричностью и заметной ролью в жизни обитателей советского и постсоветского пространства располагает к откровениям, разговорам по душам и выворачиванию души наизнанку, которое возможно только в таком краткосрочном и полном сближении в преддверии неизбежного расставания навсегда.

Пассажиры распрощаются на перроне. Зрители покинут по завершении спектакля свои места. Но, кажется, «Крейцерова соната» из тех спектаклей, которые при всем несовершенстве линий врезаются в память надолго. Это выразительный и все воздействующий спектакль. Сложно представить, какие рецепторы остаются не у дел при его просмотре, ибо в работу включается весь зрительский организм. Чеканят такт колеса увозящего главного героя поезда — и стучит, стучит в груди каждого смотрящего созвучное ритмическому рисунку постановки сердце. Приникает к заиндевелому оконному стеклу героиня — и публику охватывает то удивительное ощущение дорожного блаженства, когда холод снаружи лишь усиливает теплоту и уют внутри. Хлопает дверь тамбура — и под вечерними нарядами зрителя принимаются шуровать мурашки от проскользнувшего в вагон сквозняка. Мусолит обязательную жареную куру равнодушная толпа, ходят желваки, позвякивают вилки, а у сидящих в кресле выделяется слюна и от густого куриного запаха щиплет в носу. Главный герой берет такой темп, рвет такую струну, что, кажется, еще минута — и уйдешь в нирвану вместе с несчастной героиней. Ан нет. Режиссер Крикливый не таков, чтобы сгущать краски и пугать страшилками. Его подопечные легко скользнут из жанра в жанр, от высокого к низкому, от реалистичного к абстрактному, добавят в кровь веселящего газа, разбавят слезы столовой минеральной водой, а смерть сделают жалкой и невзаправдашней. Не лягут на рельсы, как одна известная героиня. Скорее, вскочат на подножку уходящего поезда. Пройдутся по вагонам, присядут, чайку пошвыркают, покалякают о том о сем. Только эхом, теряясь в стуке колес, будет звучать оборванное на полуслоге последнее «прости».

Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!

Ваше мнение формирует официальный рейтинг организации

Анкета доступна по QR-коду, а также по прямой ссылке:
https://bus.gov.ru/qrcode/rate/373272