Юлия Щеткова, «Новая Сибирь»
В
этом сезоне театр «Глобус» оглядел жизнь человеческую со
всех сторон. Залез под Шукшина народу в
душу. Пощекотал ноздри комедией Куни. Залатал раны платоновским «Возвращением». Провентилировал диафрагму музыкальным «Томом Сойером». Наконец, попарил мозги и
окончательно убедился в
том, что «Жизнь прекрасна!»
— именно такое название получила общенациональная комедия по
сказкам культового норвежского прозаика Эрленда Лу
в
режиссуре Алексея Крикливого, закрывшая юбилейный
80-й сезон.
Основой и отправной точкой для создания спектакля «Жизнь прекрасна!» стал сборник сказок «Четыре истории о Курте», из которых главреж выбрал не самый яркий, зато самый густонаселенный и самый постановочно пригодный опус Эрленда Лу «Курт парит мозги». Справедливости ради стоит заметить, что мегапопулярную в Норвегии историю отдельно взятого водителя погрузчика и его странной семейки назвать сказкой можно только в самом широком смысле. Это жанровая идентификация — очередная уловка наивиста Лу, который едва ли не с первого своего романа понял, что кормить деликатесами изнеженную европейскую публику не стоит — наелись. И достучался до небес простейшими на вид блюдами, ингредиенты которого запросто могли бы поспорить с премудростями молекулярной кухни. Сказки о Курте и вовсе вышли с ярлыком норвежского детгиза как результат писательского отдыха между взрослыми серьезными романами, хотя очевидно, что эта забава для детей в первую очередь должна дойти до ума и сердца взрослых. В общем, «Четыре истории о Курте» — своего рода оптическая иллюзия, вглядевшись в которую, можно разглядеть совсем не сказочную историю про добропорядочных и в меру толерантных бюргеров нового XXI века.
Герои публике представятся сами и сразу. Курт и компания — Симпсоны от театра (кстати, протрет этой мультяшной семейки висит у героев спектакля прямо в гостиной). Папа Курт (Илья Паньков) водит автопогрузчик, по-норвежски — трак (Алексей Архипов). Каждый день он ходит на работу на причал и перевозит с места на места контейнеры с грузом. Его жена — архитектор Анна-Лиза (Екатерина Аникина) проектирует кондоминиумы для соотечественников и в свободное время упражняется в национальной терпимости. Их дети — толстушка Лена (Марина Кондратьева), шипучка Курт (Александр Архипов) и малютка Бад (Руслан Вяткин) благополучно растут и регулярно посещают кто школу, кто детский сад. Все идет по плану, пока Курт не обнаруживает на причале контейнер с беженцами из Бангладеша. Анна-Лиза тут же заболевает гиперопекой по отношению к отверженным путешественникам, Бад влюбляется в пятилетнюю девицу, а Курт неожиданно находит конкурента, который водит трак лучше, чем он. И чем сильнее старается Курт вернуть все на свое место, тем больше неприятностей сваливается на его голову. Прежде чем наступит happy end, главный герой лишится дома, жены и даже любимой работы. Правда, потом попарит мозги, спасет короля и вновь станет счастливым отцом счастливого семейства, на примере которого мы почувствуем, что жизнь прекрасна.
История о том, как «Курт парит мозги», стоит в середине сказочного цикла. Читатель впервые встречается с семейством Курта, когда те отправляются в кругосветное путешествие на большой мертвой рыбе. Зритель глобусовского спектакля находит Курта дома. Краткое содержание той незабываемой поездки герои изложат без слов, тут-то не читавший сказки Лу зритель и поймет, что он что-то пропустил. Скорее всего, это ощущение сохранится у него до самого финала, поскольку выстроить глобальный контекст создателям спектакля не под силу. Одной постановки для этого недостаточно.
Выстраивать отношения с героями «Жизнь прекрасна!» неподготовленному зрителю будет нелегко по двум причинам. Во-первых, это история, лежащая в плоскости европейской, американской, но никак не русской литературы. В нашей литературе о серьезном, как правило, говорят серьезно, к пониманию того, что жизнь прекрасна, приходят через экзистенциальное прозрение или преступление-наказание, а разговор о беженцах и безработице находят уместным только в жестком каркасе обновленного гиперреализма или рамках философской, максимум исповедальной прозы. Так что необыкновенные приключения норвежцев, чье счастье, по иронии судьбы, скрывается где-то между паштетом, траком и падающим с неба птичьим дерьмом, периодически оказывается за пределами зрительского понимания и сопереживания. Настолько, что даже литературный родственник Эрленда Лу — российский наивист Евгений Гришковец — со своим воспеванием поездной курицы, детских мифологем и милых сердцу советских реалий, что вполне можно поставить в параллель с норвежскими радостями, оказывается носителем другого культурного генокода. И всем желающим насладиться спектаклем непременно следует сделать на генетические различия солидную скидку.
Во-вторых, «Жизнь прекрасна!» лежит за пределами русского психологического театра. Вместо скрипучего эха Станиславского, к которому мы не столько привыкли, сколько приросли, Алексей Крикливый выводит новую вихрастую породу сценического действа, в котором были скрещены стилистическая эклектика и юмор телевиденья поколения MTV, комедия дель-арте, пародия и полунинская клоунада. Единственное, что нужно для того, чтобы как следует раззнакомиться с этим «зверем», — время. «Жизнь прекрасна!» — из тех спектаклей, которые противопоказано смотреть один раз. Правда, решиться на это не так-то просто: первые премьерные дни семейство Курта во всех книжных подробностях искало счастье три с лишним часа, от чего комедия планомерно превращалась в драму. Теперь репертуарная афиша сулит 2 часа 40 минут — почти гуманно. Конечно, общенациональной комедии не хватает емкости и динамичности, зато в избытке присутствуют яркие краски, выпуклые цитаты, стилистические подмигивания и сочные аллюзии. В отличие от «Братишек» Куни, с которым «Жизнь прекрасна!» частенько перекликается, в новой комедии режиссер Крикливый старается и рассмешить, и поиграть. Рефлексия в светлых тонах. Сквозь IKEA-вские интерьеры проходят атрибуты «Снежного шоу» Вячеслава Полунина, с которым у Крикливого идет давний творческий диалог, компьютерная легенда советского заката «Супербратья Марио», сумасбродство MTV-шной мультклассики и прочая, прочая, прочая. Там углядишь знаменитые шары, шлюпку и темно-синий задник, здесь поймаешь желтый костюм, домишки и походку, тут подвернется полосатый зонтик и переборы конструктора «Лего», вот там вынырнут дурацкие шутки какашечной тематики. Играть в эту игру ловко и интересно, жаль, не всегда смешно. Возможно, дело в том, что история Курта в глобусовской интерпретации держится исключительно на обаянии. Скрывается ли что-то за театральной харизмой режиссера Крикливого и его верных помощников — большой вопрос. А когда такие вопросы возникают, волей-неволей начинаешь сомневаться в заглавном утверждении.
