Виктория Малиновская, Sibnet.ru
Пожалуй, одно из главных достоинств первой в новом сезоне премьеры в новосибирском театре «Глобус» — это продолжительность спектакля. «Священное пламя» с антрактом идет примерно два часа. Именно в такой срок постарался уложиться режиссер Георгий Цхвирава, чтобы поведать зрителям «детективную мелодраму», сочиненную английским драматургом Сомерсетом Моэмом. При этом — постараться раскрыть чуть ли не все темы, которые волновали автора.
Моэм — путешественник и разведчик, не скрывающий своей (как это принято говорить) «нетрадиционной сексуальной ориентации». Соответственно, и спектр проблематики в его сочинениях очень широкий, и не всегда мысли драматурга кажутся неоспоримыми. Понятно, что далеко не все зрители (даже так называемые «театралы») перед просмотром спектакля повторили подвиг постановщика, прочитав практически все творения Моэма. Так что хотя бы вопрос «кто убийца» интригует до конца спектакля.
Фабула вкратце такова: военный летчик Морис Тэбрет, прошедший без единой царапины чуть ли не всю первую мировую, остается инвалидом после испытания самолета уже в мирное время. Его жена самоотверженно остается с ним, но природа берет верх — Стэлла влюбляется в младшего брата мужа, Колина, и уже ждет от него ребенка. Мать Мориса и Колина понимает это и из соображений милосердия дает старшему сыну смертельную дозу снотворного. Сиделка, платонически влюбленная в бывшего летчика, заподозрив неладное, начинает выяснять обстоятельства этой загадочной гибели. И вот тут-то, естественно, начинается самое интересное.
Предполагалось, что в спектакле должны были зазвучать очень острые и неоднозначные вопросы: и эвтаназия, и нравственность, и плотская страсть. Но благоговение постановщика перед Моэмом настолько ощутимо, что «выпуклости» формы (текста, частичным переводом которого, кстати, Цхвирава занимался самостоятельно, не удовлетворившись версией Вульфа), простите за каламбур, немного выступают вперед содержания.
И получается как бы такая неплохо сыгранная пьеса с неплохой же расстановкой персонажей на сцене. За редким исключением артисты просто старательно проговаривают текст. Впрочем, какие-то намеки на «вольности» есть в пластических этюдах, которые изображают Стэлла (Юлия Зыбцева) и сиделка (Ирина Камынина). Эти сольные выступления с несколько «ломаными» движениями, возможно, должны олицетворять и сексуальность (как явную, так и скрытую), и противостояние двух абсолютно разных женщин. Пламенной и страстной, в любви понимающей в первую очередь телесную страсть, и холодной и скрытной, но любящей всей душой без остатка. Они обе красивы, одна — демонстрирующая блестящий наряд, подаренный мужем, другая — чеканящая шаг в грубых черных ботинках на шнуровке.
На чьей стороне автор — можно, наверное, только предполагать. Как и то, с какими эмоциями выйдут из зала зрители после просмотра этого спектакля: недоумение, сомнение, восторг, задумчивость или просто сожаление о потраченном времени.
