«Прожгло обшивочку»

«Людям свойственна вера в необыкновенную встречу». Только если она случается, потребность найти подвох становится сильнее предвосхищения безоблачного счастья.

Тонкая, открытая и воздушная Наташа (Екатерина Аникина) — стюардесса. Без концептуальных крайностей в сценическом воплощении. Всё строго по тексту. Она приходит в «Комету» после очередного перелета, слушает стихи местного поэта. Ничто не предвещает веселого и самоуверенного товарища за ее столиком. Он ставит опыт на «Альфе» и ждет, что незнакомка принесет ему удачу. Самонадеянность, образованность и харизма физика становятся козырем. Искра, внезапное чувство — «прожгло обшивочку». Никаких преград, это не Шекспир, можно обойтись без трагедий. Главный барьер — их собственные привычки и страхи.

Бинарная логика Евдокимова играет с ним злую шутку. Жалость своей Наташки к другим людям он воспринимает в негативном свете и именует легкомыслием. Вспыльчивый, ревнивый, он не может совладать с эмоциями, которые «восторженная дурочка» толкует как неуважение. Она даже другом-то назвать его не может. «Ты только мой любимый мужчина. Но не мой друг...», — заявляет Наташка.

Отношения — на разрыв. Не объясниться. Одни лишь домыслы. При этом оба теряют голову. Химия. И это притяжение кажется настолько интуитивным, что будто оно и вовсе нереально. История вечная. У режиссера Крикливого нет примет времени, есть некое гомогенное пространство, в котором органично существуют герои.

«Из этой пьесы невозможно вынуть конфликт физиков-лириков, к сожалению, он остался там, внешне остался. Из этой пьесы невозможно вынуть эти замечательные фразы: „лучшая девушка в СССР“... Невозможно спектакль поместить в девяностые, двухтысячные года, поиграть со временем. Мы пытаемся уловить настроение, мы не хотим делать реконструкцию шестидесятых годов. Мне меньше всего хочется, чтобы в спектакле звучали песни шестидесятых годов, это некое клише...», — рассказал Алексей Крикливый в интервью телеканалу «Россия 24».

Фоном — инди-поп: мелодичный, легкий, органичный.

«Небо» на площадке: сцена, помосты, всё вплоть до одежды — оттенки голубого и синего. «Чистая» пьеса в «чистой» интерпретации. Евгений Лемешонок (сценография, костюмы) творит максимально прозрачно. Все три часа на общем плане — кафе. Нет нагромождений. Свет софитов (Елена Алексеева) прыгает из мизансцены в мизансцену, и зритель подмечает: вот — веселое, яркое кафе, вот — интимный прожектор для романтических сцен в квартире Евдокимова, вот — точечное тускловатое освещение на борту самолета.

Еще до третьего звонка актеры постепенно перемещаются на сцену и «вживаются»: беседуют, рисуют абстрактные плакаты, приводят в порядок место действия. Труппа подобрана филигранно: Владик с интеллигентной скромностью и колкостью интеллекта воплощен в мелочах, Алексей Корнев аккурат справляется с повадками и мимикой. Его осторожность и тактичность легко разглядеть в общении с Галей Острецовой (Вера Прунич) — взять лишь переговоры по телефону. Долю сценического трагизма мы получаем и от Левы, штурмана (Никита Сарычев), и от безответно влюбленной в него «мышки», бортпроводницы Иры.

Ответственность за юмор и философию возложили на заслуженного артиста России Павла Харина. Представитель консервативной театральной школы помог вывести еще не основательные робкие первые сцены артистов в нужное русло. С его «воробушками» и «саврасушками» блеска в глазах уже не могли утаить все участники спектакля.

Здесь впрыгнул в свой «звездный экспресс» Александр Петров. Слегка неловкий, но излишне напыщенный в зачинающем сюжете, он скоро «находит» своего героя в сцене с ожиданием транспорта и далее следует за ним без остановки. Пребывая в некой тени на вторых планах, получает главную роль и — в яблочко.

Наконец, Екатерина Аникина в образе Наташи, создающая то лиричное настроение, за которым идут зрители и, оправдывая ожидания, уходят с ним. Длинные золотые волосы, тонкая талия и большие глаза небесного цвета — по всем параметрам пьесы. Пронзительные взгляды в зал в диалогах с самой собой — неподдельные. Темой жертвенности, которая у Радзинского идет подтекстом, здесь пронизан весь спектакль. Хрупкая, но невероятно сильная. «Главное, — повторяет, — выдержка». Она спасает судьбы десятков людей, а главное — одного, Евдокимова. Цена — ее жизнь.

Финал. Ее голос. Он. Взлетная полоса и гул садящихся самолетов. Такой простой разговор, уже без притязаний.

— Так не бывает.

— Бывает, Эла.

— Я даже не подарил тебе цветов. Но ты и не хотела.

— Я очень хотела.

— А моя подушка пахнет твоими волосами. Когда мы заканчивали опыт, я всё время об этом вспоминал.

— Смени наволочку — вот и всё. Потрясающе, что у тебя вышел опыт. Девушка будет тобой гордиться...