Александра Лаврова, «Петербургский театральный журнал»
И. С. Тургенев. «Месяц в деревне». Новосибирский академический молодежный театр «Глобус».
Режиссер Александр Кузин (Ярославль), сценография и костюмы Кирилла Пискунова (Санкт-Петербург)
Сегодня многие постановщики решают пьесы самых разных драматургов «через Чехова». Иногда это выглядит притянутым, иногда дает неожиданно интересный эффект. Глобусовская постановка «Месяца в деревне» Александра Кузина на первый взгляд кажется грамотной, но не слишком глубокой и скучноватой (есть проблемы с ритмом). Кроме того, хотясценография лаконична, а актеры играют психологически достоверно и сдержанно, в спектакле уж очень много красивостей. Однако постановка цепляет и заставляет мысленно к ней возвращаться.
«Месяц в деревне» идет на малой сцене, которая полностью обнажена, отчего кажется просторной, наполненной воздухом. На сцене — только кресло и гамак, который во втором действии заменяют качели, сплетенные из прутьев, как корзинка. Пол засыпан крупным светлым песком — очень «натуральным» пластиком. С помощью света создается ощущение то яркого солнечного дня — когда по зрительскому проходу выбегают счастливые дети с воздушным змеем и их юный учитель Беляев, то таинственного мерцания луны — временами герои задергивают по диагонали сцены полупрозрачный занавес, на котором ее блики играют особенно выразительно и напоминают о горлышке «тригоринской» бутылки.
Постоянно задействовано пространство за сценой — в задней стене полуоткрыта стеклянная дверь, ведущая на веранду усадьбы. Там своим чередом течет ленивая безмятежная жизнь: доносятся смех и разговоры играющих в карты, туда заходят, оттуда выходят, кажется, там уютно — только разреши себе жить как положено, не задумываясь о большем, и тоска пройдет. Герои, возникающие из недр этого дома, как будто бы несут с собой осмысленную, кто-то — праздную, кто-то — трудовую, но не напряженную, немного расслабленную жизнь. И мать хозяина Анна Семеновна — полная сил красивая женщина (Людмила Трошина к тому же обладает юмором и самоиронией), и гувернантка Лизавета Богдановна (Светлана Прутис играет существо наблюдательное и скептическое), и гувернер Шааф (Владимир Алексейцев наделяет его повадками беззлобно шаловливого деревенского ловеласа, иногда вдруг опасно напоминающего Яшу), и юная румяная служанка Катя (Евгения Акимова не может не вызвать умиления) — все они к моменту выхода на сцену уже словно знакомы зрителю, воспринимаются как часть единого симпатичного сообщества. Помещик Ислаев, муж Натальи Петровны (Юрий Буслаев), — поглощенный заботами поместья трудяга, не вымотанный еще, молодой дядя Ваня, выясняющий отношения с маменькой и любовником жены Ракитиным (Денис Малютин) за бутылью водки и банкой с солеными огурцами. Впрочем, в этом спектакле довольно желчный Ракитин скорее не любовник, получивший отставку, а платонический воздыхатель, вечный друг, уравненный с мужем в правах. Ракитин и Ислаев — как бы две ипостаси Войницкого.
Наталья Петровна — рыжеволосая Юлия Зыбцева, одетая в дивные платья и шляпы скорее начала двадцатого века, чем середины девятнадцатого, изящна, сосредоточенно осознает страсть, растущую в ней, иногда — сама благородная простота, иногда — с изломанным театральным жестом. Она напоминает томящуюся Елену Андреевну. Верочка — тоже рыженькая, подростково-нескладная Анна Михайленко (эту роль играет и Наталья Тищенко, обе в конце прошлого сезона приняты в труппу) — вначале выглядит даже не на семнадцать, а на пятнадцать, чтобы быстро повзрослеть с потерей иллюзий. Своей цельностью, правильностью, бескомпромиссностью она похожа на Соню. А Большинцов, за которого она в отчаянии соглашается выйти замуж, в исполнении Вячеслава Калиниченко явно напоминает сниженного Астрова: несуразный, очень добрый, воодушевленно занятый хозяйством, он, быть может, действительно способен составить счастье девушки. А чем Шпигельский — не доктор Дорн с примесью Чебутыкина? Образцово разработана и сыграна сцена, в которой Шпигельский — Александр Варавин делает предложение Лизавете Богдановне. Он не столько циник, сколько несчастный, одинокий, трезвомыслящий и беспощадный к себе человек. Светлана Прутис проживает множество душевных движений своей героини: детская радость и благодарность сменяются страхом и разочарованием; обида и смятение уступают место горькой самооценке; понимание безвыходности своего положения — надежде на то, что бравада Шпигельского вызвана неловкостью сватовства, и т. д. вплоть до непростого решения стать преданной женой человеку, который для нее во многом — загадка.
«Пять пудов» тургеневской любви разыграны театром с огромным сочувствием к каждому персонажу. Молодых героев играют молодые актеры — Наталье Петровне и Ракитину нет и тридцати, Ислаев ненамного их старше. Светлому лицом, но не блещущему умом и талантами Беляеву (студент Виталий Гудков), совершенно потерявшемуся перед женским напором, действительно двадцать. Многие возрастные персонажи омоложены: слуга Матвей — Максим Межевых тоже юн, что позволяет отыграть убедительный травестийный любовный треугольник Катя—Матвей—Шааф. На сцене реальные соперники и соперницы! Нравственные преграды тут не так уж важны. Любовь ни у кого не состоялась не потому, что жаль обидеть хороших людей, а потому что... Трудно решиться на поступок, и нет сил принять вовсе не такой уж ироничный совет Ф. Тютчева: «Чего желать? О чем тужить? День пережит — и слава Богу».
Решенный через Чехова, Тургенев предстает в новом ракурсе — в нем звучит чеховская интонация, отрешенность эпохи модерна, но и Чехова спектакль представляет иным — более лиричным, нежели драматичным, более эмоционально теплым. Режиссер в буквальном смысле наглядно демонстрирует родство драматургов, напоминая, что Чехов вырос не на пустом театральном поле и что до «Дяди Вани» и «Вишневого сада» был «Месяц в деревне».
