Ирина Ульянина, «Коммерсантъ»
1 октября в Малом зале академического молодежного театра «Глобус» был впервые представлен спектакль «Ю» по пьесе молодого московского драматурга Оли Мухиной. Зрители выходили после просмотра премьеры в состоянии полной эйфории — просветленные и счастливые. Вместе с ними была корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА.
Постановку осуществил молодой режиссер из Красноярска Алексей Крикливый, и, ничуть не преувеличивая, скажу, что мало кому из именитых, маститых столичных мэтров удавалось выпустить столь вдохновенное, совершенное, выверенное до мельчайших деталей, зрелище. Алексей Крикливый, следуя за поэтичным драматургическим текстом, создал идеальный мир, населенный странными, романтичными чудаками, влюбленными друг в друга, в свой город, в свою родину, в саму жизнь. Они похожи на небожителей — настолько оторваны от земли, высоки их мечты, поступки и высказывания. Взять мать семейства, Елизавету Сергеевну, которая передвигается кружась и танцуя. И уверяет, что не надо слушать новости по радио: «Знать ничего не хочу! Это лето без календаря. Нужно ориентироваться по яблокам, огурцам и цветению деревьев». А еще постоянно приглашает всех — домочадцев и многочисленных гостей — к столу — «пить чай из красных чашек оранжевого цвета». У отца семейства Степана Ивановича всегда наготове графинчик с водочкой — не водкой, а именно водочкой называет он напиток, который и ему, и окружающим врачует сердечные раны, облегчает страдания неразделенной любви. Любовь переполняет героев по большей части безответная, и это огромное чувство распирает их души, как воздух воздушные шарики, делая легкой, невесомой походку и жестикуляцию.
В спектакле нет ни одного отрицательного персонажа, все чисты и нежны, как дети. И объясняются все на детском, самом точном и мудром, избавленном от условностей, языке. На нем разговаривают и две шебутные старушки, которые никак не могут состариться, — недаром в спектакле их исполняют далеко не пожилые актрисы Наталья Орлова и Евгения Краснова. Их старушки — символичные хранительницы идеального времени, в котором невозможно повзрослеть. Вот и пятидесятилетний Барсуков (актер Юрий Соломеин) признается: ложусь спать, надеясь, что утром проснусь взрослым, а ничего не получается. И удивленно хлопает своими голубыми глазами. «Ты красивая, как Москва», — восхищается Аней Дмитрий (актер—дебютант Александр Барановский). «Нет, Москва старая», — спорит она. Герои живут в Москве, но кажется, что они обитают на особой планете «Ю». Одна лишь эта гигантская стеклянная буква — с виду хрупкая, на поверку прочная — служит декорацией. Временами она оборачивается шкафом, Спасской башней Кремля, окном, спальней, дверью на балкон, крепостью. Ю сияет, когда всем хорошо, переливается по ночам, как уличная иллюминация. И очень часто озвучивается в заветном слове «люблю».
Алексей Крикливый сделал вращение планеты «Ю» непрерывным — действие спектакля динамично, как бурление воды, кипящей в чайнике, и разворачивается на сцене сразу в несколько причудливо мизансценированных пластах. В них почти нет зазоров, пустот, длинных монологов и диалогов, все высказываются одновременно, поразительным образом не перебивая друг друга. Благословенная планета свободна от пафоса, на ней все естественны, как трава, как звезды и кошки. И даже когда случаются трагедии, к примеру, когда Сева, узнав об измене роковой красавицы—жены (актриса Ольга Цинк), вскрывает себе вены, трагедии воспринимаются маленькими. Ревнивца вместо смирительной рубашки ласково пеленают в черный джемпер с длинными рукавами, и Сева выглядит в нем грустным Пьеро. А непосредственная Наташа Пирогова — девушка, влюбленная в летчика и постоянно взирающая на небо, — укоряет его: «Чего это ты вздумал? Кто же это на кухне вены режет?»
Смотришь спектакль, проникаешься его легким дыханием и думаешь: почему принято считать, что добро — скучно и пресно, а происки зла — все эти пакости и козни — остры и пикантны? В «Ю» нет злокозненных интриг, как нет и хитроумных лицемерных героев, автору пьесы и режиссеру они попросту неинтересны. И выясняется, что, на самом деле, они не имеют права на существование. Ни к чему вся эта борьба добра со злом, потому что его нет. Вообще, жизнь — не борьба, а любовь, она наполняет атмосферу кислородом, позволяет радоваться красоте земли и людей.
«Я всю жизнь мечтал играть на трубе. Все мои чувства похожи на ее ликующий звук, на ту радость и счастье, которые в нем слышатся», — выдыхает Барсуков и исполняет соло на водосточной трубе, притороченной к букве Ю. И у него это получается настолько органично и убедительно, что понимаешь: действительно, не надо отказывать себе в своих желаниях, надо делать то, что хочется. Все возможно. Все получится.
В финале Дмитрий и Николай, оставленные своими возлюбленными, любуются Москвой и рассуждают: «По улицам все так же идут девушки, и шарфы развеваются у них на левых плечах». И кричат: «Идите к нам, девушки! Мы сейчас будем вас целовать!». И бросаются в зал, целуя всех прекрасных зрительниц. А актеры в это время танцуют. Потому что в жизни нет ничего важнее танцев и поцелуев. Нет ничего важнее и непреложнее счастья.
