Татьяна Гамалей, «Ведомости»
Московский режиссер Лена Невежина ставит на
сцене театра «Глобус» спектакль по
произведениям Даниила Хармса «Белая овца». Очень любопытно, какой будет «абсолютно придуманная история»
— так обозначена новая постановка, и
ждать осталось недолго: премьера состоится 1, 2
июня.
Хармс (Даниил Иванович Ювачев) был исключительно оригинальным человеком, то же — и его творчество с особенным чувством юмора и необычным, «неправильным» восприятием жизни. Даже свой псевдоним он время от времени переиначивал и превращался в Хормса, Чармса, Хаармса, Шардама, Хармс-Дандана и так далее — человек, наделенный фантазией, всегда удивляет рядовых граждан. Но в данном случае писатель не просто играл буквами, а полагал, что неизменное имя приносит несчастье, и потому придумывал себе новую фамилию.
О себе он писал: «У меня есть все данные считать себя великим человеком. Да, впрочем, я себя таким и считаю. Потому-то мне и обидно, и больно находиться среди людей, ниже меня поставленных по уму, и прозорливости, и таланту, и не чувствовать вполне должного уважения. Почему, почему я лучше всех?» В двадцатые годы среди его единомышленников были поэты, называвшие себя обэриутами (Объединение Реального Искусства) и искавшие предметное выражение в столкновении словесных смыслов. В конце концов, ленинградская газета «Смена» назвала их «литературными хулиганами», ничем не отличающимися от «классового врага», и в 1931 году некоторые из них, в том числе и Хармс, были арестованы и сосланы на год в Курск.
При жизни его произведения почти не публиковались, хотя писал он каждый день. Вот строчка из подлинной записки, сохранившейся в архиве писателя: «У меня срочная работа. Я дома, но никого не принимаю. И даже не разговариваю через дверь».
Еще одна запись из «Голубой тетради» (1937 год): «Довольно праздности и безделья! Каждый день раскрывай эту тетрадь и вписывай сюда не менее полстраницы... Пиши всегда с интересом и смотри на писание, как на праздник».
«Меня, — писал Хармс, — интересует только „чушь“; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своем нелепом проявлении...»
— Лена, вы уже ставили Хармса со студентами школы-студии MXAT. В чем особенности новосибирского спектакля?
— Здесь другой объем, большая сцена и взрослые артисты. Как только возникают другие люди, сразу возникает другая история. В спектакле играют девять человек. Много это или мало? Мне кажется, девять, десять, двенадцать — это такие рабочие числа. Сейчас редко ставятся многолюдные спектакли с большой массовкой.
— Какие произведения вошли в постановку?
— Вошло очень много всего. Кусочек оттуда, кусочек отсюда, детские стихи. Если перечислять, большой список получится.
— Хармс — непростой писатель, он сам иногда задавался вопросом, не слишком ли много смыслов в его произведении? Такой тонкий юмор... А что вы выделяете в этом спектакле?
— Трудно выбрать единую линию, выразить одним словом, потому что у него специфическое творчество. Так или иначе, вошли биографические мотивы, один из персонажей даже носит его имя, хотя это спектакль не про Хармса. Самое главное, что характеризует его творчество, — непривычный, небудничный взгляд на вещи. С другой стороны, одна из главных его тем — отношения с мистикой, с Богом.
— Не страшно браться за такие вещи?
— Не страшно, просто нужно быть честным. Хармс был предельно честен в этом, он не боялся своей веры или неверия. Тема смерти у него одна из основных, он ее ужасно боялся, но боролся и жил с этим. Тут же дело не в дурной мистике. В конце концов, общение с Богом — это тоже мистика. Мы иногда забываем ее истинный смысл, погрязли в рациональности, а мистика — это же общение с иррациональным. Надо открыть свое сердце, чтобы по-настоящему почувствовать окружающий мир.
— По-моему, вы очень правильно сформулировали одну из наших общих проблем. Чрезмерный рационализм ограничивает, мешает выйти за рамки. Кругом сплошные цитаты...
— Поэтому Хармса любили дети. Он не просто разговаривал на их языке, он сам остался ребенком. Дети умеют удивляться, отдаваться всему до конца. Становясь взрослыми, мы слишком многое пропускаем.
Хармс сбивает со стереотипов, его невозможно понять с позиции рационального. Он заставляет чувствовать сердцем, включать интуицию, воображение — то, что обычно не задействовано. У него много трогательных вещей, но если читать их в привычном ключе, они кажутся бредом. А потом тебе открывается удивительный мир.
— Его творчество влияет, определяет стилистику спектакля?
— Влияет, конечно, потому что все персонажи разговаривают его языком. Ситуации, в которых они находятся, не очень привычны. Иногда это смешно, иногда очень грустно или парадоксально. Если бы мы договорились разговаривать с вами на каком-то особенном языке, это, естественно, повлияло бы на стиль нашей беседы.
Спектакль сложен в первом шаге, когда только начинаешь его делать. Иногда кто-нибудь из актеров спотыкается — так бывает, когда взрослый человек, увлекаясь, строит башню в песочнице и вдруг удивляется: что я делаю? Со стороны может показаться, что это компания каких-то чудаков, но чудаки, может быть, самые прекрасные люди на свете.
Лена Невежина в 1998 году окончила ГИТИС (мастерская Петра Фоменко). Дипломный спектакль — «Холодно и горячо, или Идея господина Дома» Ф. Кроммелинка. С 1998 г. работает в театре «Сатирикон», поставила спектакли «Жак и его господин», «Слуги и снег», «Контрабас» (новосибирцы видели этот моноспектакль в исполнении Константина Райкина на сцене «Глобуса»). Одна из ее мхатовских постановок — великолепный спектакль «Преступление и наказание» был в афише недавних гастролей театра в Новосибирске.
Художники-постановщики спектакля «Белая овца» Анастасия Глебова (Москва), Владимир Мартиросов (Москва), художник по костюмам Анастасия Глебова, художник по свету Евгений Ганзбург (Санкт-Петербург).
Играют Ульяна Кирпиченко, Ольга Цинк, Евгения Краснова, заслуженный артист России Павел Харин, Илья Паньков, Денис Малютин, Артур Симонян, Павел Прилучный, Юрий Буслаев.