Поллианна
2
апреля вторник
18:30
14
апреля воскресенье
18:00
2 апреля 18:30 · вторник
14 апреля 18:00 · воскресенье
Поллианна
6+
Большая сцена вполне реальная история Элинор Портер
6+
Art
2
апреля вторник
18:30
2 апреля 18:30 · вторник
Art
16+
Малая сцена психологический фарс Ясмина Реза
16+
Отель двух миров
3
апреля среда
18:30
3 апреля 18:30 · среда
Отель двух миров
16+
Малая сцена Эрик-Эмманюэль Шмитт
16+
Дни Турбиных
4
апреля четверг
18:30
4 апреля 18:30 · четверг
Дни Турбиных
12+
Большая сцена Михаил Булгаков
12+
Чук и Гек
4
апреля четверг
14:00, 18:30
4 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Чук и Гек
6+
Малая сцена советская сказка о счастье Аркадий Гайдар
6+
Женитьба Бальзаминова
5
апреля пятница
18:30
5 апреля 18:30 · пятница
Женитьба Бальзаминова
16+
Большая сцена Александр Островский
16+
Спасите Леньку!
5
апреля пятница
14:00, 18:30
5 апреля 14:00, 18:30 · пятница
Спасите Леньку!
12+
Малая сцена Малика Икрамова
12+
Ревизор
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Ревизор
12+
Большая сцена Николай Гоголь
12+
Доклад о медузах
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Доклад о медузах
12+
Малая сцена Али Бенджамин
12+
Денискины рассказы
7
апреля воскресенье
18:00
13
апреля суббота
18:00
Трое в лодке, не считая собаки
7
апреля воскресенье
18:00
Учитель танцев
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Учитель танцев
16+
Большая сцена Лопе де Вега
16+
Лисистрата
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Лисистрата
18+
Малая сцена Аристофан
18+
Всем кого касается
10
апреля среда
18:30
11
апреля четверг
14:00, 18:30
Игроки
10
апреля среда
18:30
10 апреля 18:30 · среда
Игроки
16+
Малая сцена Николай Гоголь
16+
Каштанка
11
апреля четверг
14:00, 18:30
11 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Каштанка
6+
Малая сцена нескучная история для маленьких и взрослых Антон Чехов
6+
104 страницы про любовь
12
апреля пятница
18:30
12 апреля 18:30 · пятница
104 страницы про любовь
16+
Большая сцена Эдвард Радзинский
16+
Горе от ума
20
апреля суббота
18:00
21
апреля воскресенье
17:00
Почти по Гоголю
Почти по Гоголю
18+
К Международному дню театра • 27 марта 2024 года
18+

Он играл всех — от шутов до графов

2 Февраля 2019

Марина Вержбицкая, «Новая Сибирь»

Артист новосибирского молодежного театра «Глобус» Лаврентий Сорокин стал гостем проекта «Люди как книги»

Он играл шутов и клоунов. Потомков высшей знати и власть имущих. Бродячих актеров и лицемеров по призванию. Женоубийц и растлителей. Купцов и скряг. Шулеров и игроков. Влюбленных графов и отставных морских офицеров. Родился в Новосибирске. Учился в театральной студии в Кемерове и в ГИТИСе. Окончил Новосибирское театральное училище и театральный институт. Работал в театрах Оренбурга, Норильска, Новосибирска. С 2010 года служит в театре «Глобус» и определенно является самым узнаваемым драматическим актером столицы Сибири. Заслуженный артист России Лаврентий Сорокин стал главным героем проекта «Люди как книги с Антоном Веселовым» Новосибирской областной библиотеки.

 Пять лет назад в одном из интервью вы отметили, что чувствуете себя Гамлетом, который смирился. Что вы думаете об этом теперь?

 Во-первых, я не помню, что это говорил. Во-вторых, неплохая цитата — хорошо, если бы еще моя была. Владимир Львович Гурфинкель, известный режиссер, определил меня в театре совсем по-другому. Он написал: «Невротик». Редкий для театр типаж.

 Первоначальная линия жизни как была вами выстроена? Когда я вырасту, стану... кем?

 Ну, уж никак не актером. Гонщиком! В первом классе собирался стать археологом. Во втором классе — писателем. Косил под папу — писал продолжение «Незнайки»: какая-то там борьба муравьев. Потом меня не обошла любовная лирика. На этом с творчеством было покончено.

 Настолько покончено, что вы решили учиться «на сварщика»?

 После 8-го класса я хотел идти в автотранспортный техникум, но переезд мамы в город-герой Юрга послужил тому, чтобы я получил образование в ГПТУ № 59. Потом я попал во дворец культуры «Победа». Сначала хотел пойти в цирк, но меня не взяли — не смог отжаться. А вот на двери другого кабинета было написано «Театральная студия». Там рассказывали что-то очень интересное про темп и ритм, а отжиматься не надо было. Мне сказали: «Заходите, садитесь». Я и зашел.

 Папа был не против вашего театрального выбора? Обычно творческие люди не желают своему ребенку идти по хорошо знакомому им тернистому пути.

 Никогда. Наоборот. Очень гордился. У него всегда висела моя фотография времен Кемеровского училища, где я в приклеенной бороде играл какого-то 28-го героя Островского, проходящего по сцене.

 Не успев получить актерское образование, вы попали в морфлот.

 Вспомнил! Я мечтал поступить в морское училище. Писал письмо в Измаил. Мечтал, прочитав «Территорию» Олега Куваева, о Чукотке, а попал на Камчатку, на Курилы. Я еще не был актером. Только начинал. Меня забрали в армию через полгода после начала учебы в Кемерово. Я сам «сделал» свой армейский выбор. Ходил с мореманами три дня. Пьяный. И меня из пограничников перевели на три года на флот. Попал в ансамбль песни и пляски. Тенором, что очень забавно, потому что я — человек непоющий. Как попал в этот ансамбль, так и ушел оттуда. Мы выступали в Москве в Театре Советской армии. Не знаю как, но я три раза попал в милицию, и меня отчислили на корабль.

 И там пришлось актеру тяжко?

 Да. Несладко. После ансамбля особливо.

 Как относились к вам как актеру ваши сослуживцы, которые, скажем так, не являлись постоянными потребителями искусства?

 «Актер, мля!» — говорили они. Петь заставляли под гитару, хотя я играю квадратом, немножко.

 Прозвище было?

 Палычем звали.

 А вас назвали Лаврентием в честь кого?

 У меня дед Лаврентий Матвеевич. У Вечного огня меня принимали в пионеры. Он там у меня выбит. Погиб на Курской дуге. Еще у меня есть сын — тоже Лаврентий. Живет в Нью-Йорке.

 Если мы пойдем дальше по вашей биографии, то увидим, что после службы армии вы оказались в Новосибирске, а потом неожиданно — в Оренбурге.

 После Новосибирского театрального училища мы почти всем курсом уехали в город Оренбург, в театр, как мы говорили, имени Горького красного крепкого между рекой Урал и рестораном «Урал». Причина была простая — там давали квартиры. Через полгода мы все получили свою жилплощадь. А через четыре — уехали в Новосибирск. Это был 1990 год. Наступала пора такой неопределенности. Работы не было. Помню, как я в составе «дикой» бригады" укладывал поребрики на Лежена. А потом уехал на год в Норильск и остался там на 15 лет.

 В Норильске с работой сразу сложилось?

 Больших ролей не было, но я сразу стал писать сказки и капустники. К тому же был юбилей театра. Я как-то сразу попал в струю. Там у меня появилось два таких же, как я, придурочных товарища — Сережа Ребрий и Андрей Ксенюк. Потом приехала из Питера одна женщина и рассказала нам про сторителлинг. Правда, такого слова она не употребляла. И вот мы стали делать замечательные сказки. Одну попробовали, другую. Один за сюжетом следит, другой — за рифмой, третий — за диалогами. И платили за это хорошо. Сейчас одна наша сказка идет в Губернском театре у Сергея Безрукова, а вторая — у наших друзей в Питере.

 Что заставило вас задержаться в Норильске на 15 лет?

 Люди. Там вас всегда ждут в гости. Там не надо предупреждать, звонить. Там приходишь, стучишь, тебе открывают дверь и говорят: «Садись за стол». Правда. Там такие люди. Там есть какое-то такое братство. У нас был такой Клуб полуночников. Молодые специалисты, приехавшие много раньше меня, врачи, инженеры, учителя — интеллигенция, городская элита. Мы собирались после работы. Во Дворце культуры или в театральном буфете. Спектакль просто не заканчивался. Вернее, он заканчивался на сцене, и народ медленно стекался к буфету. Нас было много. Потом лица стали меняться. Они менялись, менялись, менялись, и когда я понял, что практически все сменились, я решил уехать. Вообще, мысль уехать из Норильска никогда не возникала. Если бы на горизонте не замаячил сын Гоша, я бы оттуда не уехал.

 Вы были уверены в том, что Норильск — город не для детей?

 Нет, не для детей. Там нельзя рожать. Когда дети выходят из самолета в Норильске, они называют коров собаками, а траву — луком. Только тундра как отдушина. Это отдельная тема для норильчан. Все в тундру! Когда-то там были потрясающие турбазы. Я их еще застал. Турбаза «Комсомольская» с таким чеховским театром с белыми антресолями. И как непременное условие — баня, после которой всех в 52 градуса сажают в воду. Так мы встречали бардов, так отдыхали и сами. Вообще, это смешно: шашлык ночью в тундре. На самом деле, конечно, в Норильске тяжело жить. Особенно одному.

 И вы с легкой душой вернулись в родной Новосибирск?

 Никогда не любил свой город. Но полюбил его, когда вернулся. Полюбился Новосибирск мне вдруг неожиданно. Поздновато, конечно. А раньше он мне казался каким-то слишком широким, серым и грязным. Ничего, собственно, не изменилось, хотя я еще помню такси, стоявшие на месте этих замечательных ребят возле оперного театра. Помню, как, приезжая с моря с мамой и папой, мне казалось: боже мой, какой большой мой город, какой громадный оперный театр, какой высокий облисполком. Так я думал, пока не попал в Москву и понял, что мы живем в деревне.

 Любите монументальную Москву?

 Я ненавижу Москву. Мне кажется, она высасывает все, что только можно. Мне кажется, молодежь гибнет, туда стремясь. Питер в этом смысле гораздо спокойнее, приятнее. А еще есть Прага, загадочная Барселона. Туда надо ехать. Какая Москва? Гибель богов.

 Тяжело было начинать на новом старом месте?

 Начинать на новом месте всегда было сложно. Но в Новосибирске мне повезло. Сначала был «Красный факел» с «Пиковой дамой», потом «Глобус» со «Скупым». Вы представляете, что такое перевести ребенка в четвертом или восьмом классе в другую школу? У меня это было. И это был кошмар. Труппа — это высоко организованный, слаженный террариум единомышленников. Это не я сказал, но это так. Никто там друг друга не любит. Не верьте вы в эти сказки. Особенно дамы.

 Тем не менее работа в этом террариуме принесла вам и новые роли, и премии, начиная с местного «Парадиза» и заканчивая «Золотой маской».

 Да, все, что должно было случиться, случилось. И «Маска» была, и встреча с режиссером Романом Самгиным. И это еще, в конце концов, не финал. Я скажу одну маленькую вещь. Я нечаянно отработал в Норильске 15 лет и 4 месяца. И в 55 лет мне позвонили и сказали: «Какого черта вы сидите? Приезжайте». «У вас неплохая пенсия», — сказали мне. То есть мне дорабатывать не надо. Это бонус, полученный вместе с астмой и прочими болячками. Если говорить про премии, то у меня есть губернаторские награды — 14 штук, начиная с губернатора Таймыра. Есть «Золотая маска», два «Парадиза», четыре «Новосибирских транзита», из которых три получены подряд. Достаточно. Раньше это было как-то удивительно и интересно. Первый «Транзит» — премия 30 тысяч рублей, второй — 20 тысяч. Третий — 14 тысяч рублей через кассу, значит, на руки 7. Четвертый «Транзит» — цветочек. «Золотая маска» — бутылка коньяка, но дорогого, и язва, которую привез из Москвы.

 Говорят, народная любовь неизмерима. Но в вашем случае ее оказалось возможным измерить. Четыре года спустя после отчаянной борьбы за здоровье вы помните имена тех людей, которые так или иначе способствовали вашему возвращению?

 Имена людей, которые подвигли, конечно, помню. Несмотря на громадный конфликт с Митей Егоровым, я знаю, что это человек, который помог мне. Тут никуда не денешься, это так. Оля Карасева, Настя Журавлева. В общем, они колыхнули там комбинатовских.

 Этот эпизод в вашей жизни научил вас включать тормоза, сберегающий режим?

 Нет. Как там у замечательного Давида Самойлова: «И что порой напрасно/Давал страстям улечься, /И что нельзя беречься, /И что нельзя беречься». А иначе что? Иначе, наверное, прозябание. Покой меня разваливает.

 Сложно говорить о покое, когда к Лаврентию Сорокину-актеру прибавился Лаврентий Сорокин-режиссер.

 Я говорил где-то в интервью, что просто мечтал попасть в Литинститут, но меня главный режиссер не отпустил туда по причине крайней занятости в репертуаре. Но я все равно сделал этот шаг, пускай заочно. Вообще, в моей жизни все случилось в 50 лет. В 50 лет рак, в 50 лет вождение машины и в 50 лет высшее образование. Видимо, мы живем мало. Надо 150 лет.

 Как встретили ваше решение друзья-актеры, когда вы приступили к постановке своего спектакля?

 Сначала с насмешками. Особенно занятые. Упирались, спорили, но слушались. Я орал. Раздевался до пояса. Прыгал, как обезьяна. Но ничего. Все удалось.

 Актер Сорокин изменился после появления Сорокина режиссера?

 Нет, я все равно остаюсь актером. Где-то мне это помогает, где-то мешает. Я люблю показывать. Я объясняю и показываю. Кого-то это бесит: «Что ты мне показываешь? Ты объясни!» А я говорю: «Повтори, что я показал, потом будешь спрашивать, про что». Так мы репетировали «Трое в лодке» на малой сцене театра «Глобус». Потом были хорошие работы с Костей Телегиным и Андрюшей Яковлевым совсем в другом театре. Там меня слушали. Я инсценировал Джерома, Буковски, Аверченко, поставил пьесу «ART», где ничего не надо придумывать — все уже есть. Но все равно хочется чего-то несбыточного. Сейчас читаю «Общагу-на-Крови» Иванова и «Над пропастью во ржи» Сэлинджера и думаю, как здорово было бы это сделать.

Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!

Ваше мнение формирует официальный рейтинг организации

Анкета доступна по QR-коду, а также по прямой ссылке:
https://bus.gov.ru/qrcode/rate/373272