Сергей Самойленко, «Континент Сибирь»
В
новосибирском молодежном театре «Глобус» заканчиваются репетиции мюзикла «Вестсайдская история», премьера которого состоится 22
ноября. Впервые в
России знаменитый мюзикл будет исполняться с
живым оркестром. Над спектаклем работает российско-американская постановочная группа. О
музыке Леонарда Бернстайна и
жанре мюзикла корреспондент «КС» СЕРГЕЙ САМОЙЛЕНКО побеседовал с
дирижером КЕЙТОМ КЛАРКОМ и
режиссером ГРЭГОМ ГАНАКАСОМ.
— Как получилось, что вы ставите в Новосибирске «Вестсайдскую историю? У вас не было никаких сомнений, когда вы давали согласие?
Г. Г.: — Это все благодаря Кейту Кларку. Он оказался как-то связан с этим театром и пригласил меня. Все было очень неожиданно, но я узнал побольше об этом театре и согласился. Я, правда, думал, что это что-то вроде нью-йоркской консерватории — оказалось совсем не так.
К. К.: — Все началось около двух лет назад. Я дирижировал в Омске оркестром филармонии, мы исполняли симфонические танцы из „Вестсайдской истории“, на концерте был дирижер Алексей Людмилин и заинтересовался. Он сказал, что в России никогда не шла „Вестсайдская история“ с живым оркестром». И кто-то из нас — не помню уже, кто именно, — предложил попробовать.
— Вы уже познакомились с труппой. Как справляются артисты с очень непростым материалом, с хореографией? Как вы оцениваете уровень наших музыкантов?
Г. Г.: — Я под большим впечатлением. Я не знал, чего от артистов ожидать, но актерские способности превзошли все мои ожидания. Также очень интересно, что актеры фактически в том же возрасте, что и герои мюзикла. С ребятами работал хореограф Марк Эспозито, и они овладели огромным объемом танцевальных движений. У нас два состава исполнителей, и это тоже интересно — мы получаем разные коллективы, и у нас есть возможность маневра.
Для меня «Вестсайдская история» входит не то что в десятку лучших мюзиклов, а в первую тройку. Как для режиссера для меня очень важно, что мюзикл будет исполняться на русском языке, я уверен, что он сможет преодолеть все языковые барьеры.
К. К.: — Все музыканты в мире — коллеги. Я работаю по всему миру, и мы разговариваем на одном языке, мы все — члены одного общества. В Новосибирске я никогда не дирижировал, но уже вижу, что музыканты просто великолепные. Музыка очень сложна для исполнения, но играть ее — большое наслаждение. Играть сложную музыку — всегда большое удовольствие. Музыка Бернстайна вполне традиционна, отличия — в стиле. Над этим мы и работаем. Понимаете, в Америке, допустим, великолепные музыканты играют Чайковского — и он немного отличается от того, как он звучит в России. Но нельзя сказать, что одно исполнение лучше другого. Думаю, что и «Вестсайдская история» здесь будет звучать великолепно, но немного по-другому. Допустим, где-то мы добавляем джазовые интонации, хотя в нотах вы этого не увидите.
— Это будет все-таки американская история или история новосибирская?
Г. Г.: — Это настоящая история взаимоотношений пуэртоамериканцев и американцев, это не русская история. Мы постоянно акцентируем внимание на исторических моментах, на ситуации в Америке в 50-х годах прошлого века, делаем экскурсы в историю, обсуждаем детали. Очень важно, что история основана на реальных событиях и актеры играют реальные характеры.
— Мистер Кларк, Леонард Бернстайн — один из ваших любимых авторов, вы часто исполняете его произведения. Какую реакцию публики вы ожидаете?
К. К.: — Мало того, что это один из моих самых любимых композиторов, это один из моих учителей. Очень давно, когда я был молод, примерно в таком возрасте, что и артисты, участвующие в постановке, я был ассистентом Бернстайна. И сейчас у меня такое ощущение, будто он выглядывает у меня из-за плеча, следит за мной. Он удивительный композитор, он был замечательным пианистом и дирижером. Не надо забывать о том, что он был очень молод, когда написал эту музыку. Все, кто участвовал в постановке «Вестсайдской истории», были очень молоды. И совершенно неизвестны. Но они изобрели совершенно новый стиль музыки. Фактически все 50 лет стоит вопрос, опера это или мюзикл. Но я считаю, что это неважно, — это великолепная музыка. Она в корне отличалась от всего, что существовало раньше, от оперетт со счастливым концом... Это была история о реальных людях и реальных событиях. Я был молод, когда впервые увидел фильм, но хорошо помню то ошеломляющее впечатление, которое на меня произвела его музыка, хотя я не знал, кто такой Бернстайн. Надеюсь, что здесь мы сможем произвести на публику такое же впечатление.
— Мюзикл на новосибирской сцене будет представлен в той же самой хореографии Джерома Роббинса, которую в России знают по фильму?
Г. Г.: — Да, мюзикл будет идти в той оригинальной постановке, мы не можем изменить хореографию Джерома Роббинса — это основа основ. Хотя мы стараемся оживить некоторые моменты. Это великая история, и надо сказать, что американский театр сделал довольно рискованный шаг. Бернстайн отменил все в американском театре и фактически проложил новую дорогу. Потом был снят фильм, который получил десять «Оскаров», но я считаю, что постановка на сцене лучше, чем в кино. Постановка на сцене более заряжена энергетически, ты находишься ближе к актерам, и это сильнее воздействует эмоционально. Мне интересно и то, что мюзикл будет идти в русском переводе. Вообще, хотелось бы, чтобы эту постановку на русском языке увидели в Нью-Йорке. Для Америки «Вестсайдская история» — культовая вещь, вокруг нее сложилась своя мифология, и тем интереснее было бы увидеть мюзикл, наполненный новыми чувствами, в другой динамике.
— Российский репертуарный театр сильно отличается от американской системы. У нас спектакли будут играться не подряд, а раз-два в месяц на протяжении, может, нескольких лет. Вы не боитесь, что мюзикл сильно изменится за эти годы?
Г. Г.: — Пусть в мюзикле будут задействованы новые актеры, я не боюсь, это только вдохнет в него новую жизнь. Поэтому я стараюсь менять исполнителей и во время репетиций, чтобы каждый привносил в роль что-то свое. Надеюсь, ребята отрепетируют все как следуют. Как раз в Америке во время замен не хватает достаточного количества репетиций для тех, кто вводится в спектакль.
— Мюзиклу исполнилось полвека. Нет опасений, что публике покажутся далекими и сама история, и музыка Бернстайна? Как воспримет ее совсем молодая публика, привыкшая совсем к другой музыке?
Г. Г.: — Нет, мне кажется, что эта история не имеет временных ограничений. Я понимаю, что вы имеете в виду, но убежден, что у выраженных в мюзикле идей нет никакой временной привязки, и мне крайне интересно видеть, что актеры вжились в свои роли и погрузились в материал. Думаю, это будет очень заразительно. Исторический опыт, вложенный в мюзикл Бернстайном и Джеромом Роббинсом, настолько универсален, что будет жить вечно.
К. К.: — Я не думаю, что популярные формы развлечений не могут выразить серьезные идеи. Я, допустим, не так хорошо знаю рок-музыку, как мои дети, но многие серьезные вещи в этой музыке искренне уважаю. Так и здесь — мы имеем популярный музыкальный язык, используемый должным образом. В опере, например, в которой я много работаю, ситуация противоположная — мы имеем в музыке серьезное послание, но не знаем, как донести его до публики, чтобы она его поняла. А в нашем случае наоборот. Серьезна не сама музыка, а то послание, которое она несет, те универсальные идеи, которые в ней заложены. Серьезно влияние, которое она оказывает на слушателя. На сцене — вполне традиционные танцы и песни. Но «Вестсайдская история» идет гораздо дальше, чем обычный мюзикл. Люди, пришедшие на премьеру, наверняка не ожидали увидеть под видом мюзикла шекспировскую историю. Наверное, та премьера была очень волнующим событием. В принципе, не менее волнующим событием будет и наша премьера.
