Поллианна
2
апреля вторник
18:30
14
апреля воскресенье
18:00
2 апреля 18:30 · вторник
14 апреля 18:00 · воскресенье
Поллианна
6+
Большая сцена вполне реальная история Элинор Портер
6+
Art
2
апреля вторник
18:30
2 апреля 18:30 · вторник
Art
16+
Малая сцена психологический фарс Ясмина Реза
16+
Отель двух миров
3
апреля среда
18:30
3 апреля 18:30 · среда
Отель двух миров
16+
Малая сцена Эрик-Эмманюэль Шмитт
16+
Дни Турбиных
4
апреля четверг
18:30
4 апреля 18:30 · четверг
Дни Турбиных
12+
Большая сцена Михаил Булгаков
12+
Чук и Гек
4
апреля четверг
14:00, 18:30
4 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Чук и Гек
6+
Малая сцена советская сказка о счастье Аркадий Гайдар
6+
Женитьба Бальзаминова
5
апреля пятница
18:30
5 апреля 18:30 · пятница
Женитьба Бальзаминова
16+
Большая сцена Александр Островский
16+
Спасите Леньку!
5
апреля пятница
14:00, 18:30
5 апреля 14:00, 18:30 · пятница
Спасите Леньку!
12+
Малая сцена Малика Икрамова
12+
Ревизор
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Ревизор
12+
Большая сцена Николай Гоголь
12+
Доклад о медузах
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Доклад о медузах
12+
Малая сцена Али Бенджамин
12+
Денискины рассказы
7
апреля воскресенье
18:00
13
апреля суббота
18:00
Трое в лодке, не считая собаки
7
апреля воскресенье
18:00
Учитель танцев
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Учитель танцев
16+
Большая сцена Лопе де Вега
16+
Лисистрата
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Лисистрата
18+
Малая сцена Аристофан
18+
Всем кого касается
10
апреля среда
18:30
11
апреля четверг
14:00, 18:30
Игроки
10
апреля среда
18:30
10 апреля 18:30 · среда
Игроки
16+
Малая сцена Николай Гоголь
16+
Каштанка
11
апреля четверг
14:00, 18:30
11 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Каштанка
6+
Малая сцена нескучная история для маленьких и взрослых Антон Чехов
6+
104 страницы про любовь
12
апреля пятница
18:30
12 апреля 18:30 · пятница
104 страницы про любовь
16+
Большая сцена Эдвард Радзинский
16+
Горе от ума
20
апреля суббота
18:00
21
апреля воскресенье
17:00
Почти по Гоголю
Почти по Гоголю
18+
К Международному дню театра • 27 марта 2024 года
18+

Юбилейный минифест «Глобуса»

1 Июля 2005
Надежда Таршис, «Петербургский театральный журнал»

«Глобус» — побратим, если вообще не родной брат нашего ТЮЗа. В 1930 году, то есть 75 лет назад, А. А. Брянцев благословил рождение Театра юных зрителей в Новосибирске, отрядив туда десант ленинградских артистов, и сам участвовал в выпуске первой премьеры — «Тимошкина рудника».

Ленинградский след очевиден и в жизни современного «Глобуса», прямого наследника Западно-Сибирского ТЮЗа. Эта тропа не зарастает. В последние годы в «Глобусе» ставили В. Ветрогонов, Г. Дитятковский, С. Каргин, Клим, В. Туманов. В. Фильштинский работал здесь наездами шесть лет, это целая эпоха в становлении современной труппы (гастроли «фильштинских» спектаклей «Глобуса» на сцене МДТ у всех в памяти). Семь галибинских опусов, поставленных в его новосибирский период, также существенно обогащают представление об этом режиссере (на «Радугах» разных лет были показаны спектакли по «Дон Кихоту» и «Кроткой»).

В юбилейный год театр не отступил от своей особенной привычки — ежегодно на труппе выслушивать критиков, московских и петербургских, об очередной обойме своего репертуара. Критики не обходят острых моментов, спектакли обсуждаются в условиях родной сцены и получают широкий резонанс (региональные и всероссийские фестивали не обходят «Глобус» стороной).

«Белая овца» выпущена в самом конце прошлого сезона и потому вошла в программу юбилейного минифеста. Спектакли по Хармсу, пожалуй, складываются в отдельную ветвь театрального репертуара. Режиссура и актеры, кажется, уже вполне осознанно оттачиваются на обэриутах, осваивая такие грани мировосприятия и обретая такие импульсы к игре, без которых сегодня не обойтись в работе ни над классикой, ни над самоновейшей драмой. Московский режиссер Л. Невежина выступила и автором инсценировки, придав «Белой овце» подзаголовок «Абсолютно придуманная история». Вот этой обэриутской «абсолютности», на мой взгляд, спектаклю как раз не хватает. Придумано много, и есть замечательные вещи. Главный персонаж спектакля — автор, на наших глазах претворяющий жизнь в театр (жизнь не остается в долгу и сама выкидывает коленца). Этот персонаж двоится: И. Паньков играет СтаруХармса, Д. Малютин — Даню Ювачева... Такой ход предполагает внутренне подвижную, импровизационную стихию действия, в котором хармсовские тексты возникали бы спонтанно и органично. Между тем декорация с серией дверей коммунальной квартиры «распечатывается» серией антре жильцов, являющихся из этих дверей: спектакль клонится в сторону эстрадной композиции вроде «Песен нашей коммуналки». Театр явно этой цели не ставил. Но назойливое проведение социального мотива уплощает ткань спектакля.

Ужас, пережитый поколением Даниила Хармса, разлит в его творчестве, проявлен с большой силой и выразительностью. «Театр закрывается. Нас всех тошнит», — звучит в спектакле цитата из Хармса, но не возникает экзистенциальный объем этой «тошноты», унаследованной позднее тем же Сартром. И все же масштаб бытия обэриута мерцает в спектакле. Ассоциации с большой культурой возникают не случайно. Ведь и упомянутая строчка Хармса обязана блоковскому: «Заплакали девочка и мальчик, / И закрылся веселый балаганчик». У. Кирпиченко в роли девочки Саши Мазер — настоящая удача постановки, богатой актерскими работами. Здесь вполне законна другая культурная аллюзия — это новая Шарлотта из чеховского «Вишневого сада». Актриса играет в остром, эксцентричном рисунке — и ведет эту значительную тему. Замечательной актрисе О. Цинк в этом спектакле труднее: ее партия поделена между сознательной абсурдистской деперсонализацией в части эпизодов — и пронзительной сценой ареста, как бы из другого спектакля. При всей противоречивости постановки актеры в ней не теряются: спектакль и строится режиссером как игра актеров по мотивам Хармса и «вокруг». Когда-нибудь, надо надеяться, театр подберет ключи и к собственной драматургии обэриутов, не довольствуясь своевольной нарезкой из их текстов.

Самая свежая премьера (март 2005 года) — «Свадьба Кречинского» в постановке М. Глуховской. На мой взгляд, режиссер, не столь давняя ученица П. Фоменко, довольно решительно атаковала представление о самоигральности этой «хорошо сделанной пьесы». В спектакле звучат старинные русские романсы, но это не потому, что персонажам как-то особенно поется. Музыка выступает в роли ритмических отбивок, нейтрализующих фабулу, остраняющих ее стремительную раскрутку. У спектакля свой ритм — давно заведенного ритуала бездушно-расчетливой жизни. Ее олицетворяет Кречинский: А. Симонян общается с Муромскими, как с малыми детьми, в буквальном смысле учит их жить. Он никак не азартный игрок, скорее резонер. Регулярность его прагматичного жизненного уклада знаменует и неожиданно строгая линия, замыкающая площадку сцены: невысокая стенка с выдвижными ящичками, как в музее или архиве. Сухо-игровая картотека жизни!

Муромским принадлежит возвышающаяся в левой части сцены распряженная карета, в виду которой они вольны рассуждать о колокольчиках в сенях и чувствах в груди: равно малозначительные материи в контексте спектакля. Нелькин (Д. Малюгин) — отчетливо неприятная ухмылка, мелкий вредитель, пакостник на пути разумного героя, справедливо остающийся ни с чем. Романтическая линия в спектакле выражена слабо. Муромские — уходящая натура в прямом смысле слова, они стушеваны. Л. Трошина, У. Кирпиченко и Е. Важенин (петербуржцы помнят его дядю Ваню в спектакле Фильштинского) — все трое Муромских никак личностно не акцентированы. Тяжба добра и зла, столь существенная для Сухово-Кобылина и немаловажная уже и в «Свадьбе Кречинского», не существенна в спектакле.

И вот в этом любопытном раскладе возникает вполне впечатляющий Расплюев. С жутковатой внятностью он перечисляет, сколько трепок получил за день. Здесь тоже своего рода деловитость, но считать-то приходится чужие деньги и свои злоключения. Не условного театрального проныру-неудачника играет Ю. Соломеин, а, в соответствии с общим строем режиссуры, современный мотив маленького человека вне морали и вне закона, без опоры и надежд.

Несколько неожиданной выглядит «польская» музыкальная педаль, относящаяся к устало-ироничному, привычно-хваткому Кречинскому: ничто в рисунке А. Симоняна не предполагает экспрессивной полонезности.

С. Каргин поставил в «Глобусе» два спектакля — «Деревья умирают стоя» с великолепной А. Гаршиной, с юбилея которой начались торжества в театре (сам же спектакль не был показан из-за болезни артиста), и «Дети солнца». На обсуждении говорилось, что добротная постановка както обошлась без тех явно индивидуальных, актуализированных подходов, что характерны для обращений к Горькому в по следнее время везде и всюду (взять ли Марчелли и Праудина в Омске, Л. Эренбурга в Петербурге). Мне этих «Детей» увидеть не удалось: на большой сцене была показана программная премьера «Глобуса» — мюзикл «НЭП» по «Педагогической поэме» А. С. Макаренко.

«НЭП» — это просто ударная кличка мюзикла, никакого отношения к явлению НЭПа в нашей истории спектакль не имеет. Можно, конечно, изощриться и представить себе, что речь идет о некой новой энергии поколения, — но и это лишнее. Махина спектакля, где задействованы оркестр, хор, студия пластики и студия вокальная, а трем десяткам артистов труппы помогают студенты театрального института, движется легко и артистично. А. Крикливый, поставивший недавно в «Глобусе» спектакль по О. Мухиной «Ю», а еще раньше в Красноярске Гришковца, очень успешно, — здесь выступил в новой для себя роли. Неутолимо мажорная партитура мюзикла, его архаически простодушный сценарий (автор музыки и либретто Е. Сибиркина) диктовали свою игру. Начиная с музыки, все в спектакле высветлено до точки абсурда, до эстетики плафонов сталинских станций метро и павильонов ВДНХ. Прекраснодушные мечтания основателей колонии для беспризорников проносятся ироническим роем по сцене — но тут же и материализуются, от выглаженной светлой прозодежды колонистов до белоснежного паровоза, парадно выдвигающегося на сцену в финале, где колонистов по-братски приветствует Максим Горький в белом кителе, с усами и, кажется, с трубкой (никого не напоминает?). Спектакль неудержим в своей программной высветленности, он словно подразумевает антитезу в чернушной фазе современной молодежной драматургии. «НЭП» приглашен на нашу петербургскую «Радугу» и там тоже должен занять свою нишу, стать полюсом и точкой отсчета. На минифестовском обсуждении Р. Кречетова предложила отнестись к «НЭПу» как к сказке. Пожалуй! Распевать в добром уме и здравии «Добрые волшебники звезды зажигают», «Идти к заветной цели дружно до конца» — эта мармеладная транскрипция сюжета из 1920-х годов означает стопроцентный китч, который хорошо воспринимать в аккорде с совершенно иными театральными концепциями, более исторически адекватными. Титаническая попытка выковать новое поколение людей — ведь это именно мощная тема, требующая крепкой драматической канвы, где свое место заняли бы классические эпизоды вроде знаменитой пощечины или доверия знатному вору казны. Реальная пружина текста не использована, и спектакль довольствуется чистосердечным выплеском коллективной молодой энергии в зал.

Контекст же зрителям «Глобуса» предлагается богатейший. Даже по моим неплотным зрительским впечатлениям от этого театра виден целый спектр театральных идей и художественных решений. Клим, И. Лысов, А. Галибин, Д. Черняков — это линия изысканной формы и, в лучших спектаклях, философски емкие, притом пластически завораживающие театральные высказывания. Другая линия — психологически тонкие, очень прочно проработанные, артистически прожитые спектакли В. Фильштинского. Это энергетическое поле, заряженное контрастными полюсами, это почва, которая гарантирует творческий рост «Глобуса», пережившего в марте столь серьезный юбилей.
Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!

Ваше мнение формирует официальный рейтинг организации

Анкета доступна по QR-коду, а также по прямой ссылке:
https://bus.gov.ru/qrcode/rate/373272