Иван Орлов: «Дружба – это фантастическое открытие друг друга»

В марте на малой сцене театра «Глобус» состоится премьера спектакля «Перья и хвосты» по мотивам сказочной повести шведского писателя Яна Экхольма «Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие». Сценическую адаптацию истории о парадоксальной дружбе цыпленка и лисенка выполнит штатный режиссер театра — Иван Орлов. По замыслу постановщика, спектакль превратится в научно-популярный фильм о животных и мире дикой природы Швеции.

Шведским читателям Ян Улоф Экхольм знаком прежде всего как мастер детективной прозы (создатель успешных романов про расследования убийств, председатель Шведской академии детектива и основатель Ассоциации детективных писателей Стокгольма) и уж во вторую очередь как автор увлекательных повестей для детей, выдержавших несколько переизданий. В России из богатого наследия писателя (почти пятьдесят опусов) востребованной оказалась книга «Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие», по мотивам которой снимались мультфильмы, выпускались киноленты и, конечно же, ставились спектакли. Шла сказка Яна Экхольма и на сцене Новосибирского ТЮЗа. Спектакль для подростков назывался «Никто не поверит». Роль смелого цыпленка Тутты Карлсон исполняла актриса Людмила Трошина, а честного и непокорного лисенка Людвига Четырнадцатого играл будущий почти оскароносный режиссер Андрей Звягинцев. В новой интерпретации знакомого сюжета парочкой неразлучных друзей выступят артисты «Глобуса» Алексей Корнев и Екатерина Боброва. Целевая аудитория «Перьев и хвостов» сместится с подростковой на «6+». Способ существования окажется «супернебытовым», а декорации — «живыми, сочными и функциональными». Подробно о будущей премьере рассказывает режиссер спектакля Иван Орлов.

— Как вы выбирали материал для своей премьеры?

— Когда я искал название, вспомнил замечательную историю о том, как подружились лисы с курами. Я внимательно изучил предыдущие постановки в театрах, работу с повестью в кино, мультипликации. Практически все произведения, которые я смотрел на тему Тутты Карлссон и Людвига Четырнадцатого, были направлены на подростковую аудиторию. Я для себя сразу понял, что наш спектакль — для детей от пяти до восьми лет. Мы будем маркировать его 6+ и попытаемся найти юмор и тему, которые были бы понятны ребенку, не достигшему подросткового возраста. Прежде всего речь пойдет о дружбе. Я буду выстраивать встречу мальчика и девочки. В шесть лет отношения между мальчиками и девочками совершенно не несут эротического момента, они абсолютно чистые. Происходит духовное открытие нового мира, фантастическое открытие друг друга.

— Какие еще темы в произведении для вас особенно важны?

— Тема двух семей, которые живут в своих традициях, противоположных друг другу. Семья лис как семья охотников кичится своей родословной, семья кур — совершенно другого склада и живет как семья собирателей. Они не могут понять друг друга. Есть социальные устои. Они вросли в них корнями, не могут открыть сознание, смотреть на жизнь шире. Они существуют строго в рамках своих устоев. И в двух таких семьях узкого мышления — не значит плохого, просто разного — вдруг рождаются два ребенка, на которых не работают эти штампы восприятия социальных ограничений. И они видят мир таким, каким он есть на самом деле. Они не ставят себе палки в колеса, готовы, не ущемляя себя, открыто познавать этот мир. Уникальность истории в том, что два ребенка, которые познакомились друг с другом, не зная о том, что они куры и лисы, познав эту сумасшедшую дружбу, сумели поменять и своих родителей. Сделали так, чтобы семья кур подружилась с семьей лис, — просто взорвали вековые традиции.

— Если говорить о внутрисемейных отношениях, которые подробно описываются в повести, — для них находится место в спектакле?

— Важная тема взаимоотношений Людвига Четырнадцатого и главного лиса — Папы Ларссона. В тех работах, которые я видел, Людвиг сделан трудным подростком. Но мне кажется верным по-другому посмотреть на этот материал и понять, что ребенок шести лет пока другой. Он еще не вышел в режим бунтарства. Он еще очень хочет понравиться папе. Людвиг не стал бунтарем. Он просто другой. Пока эти законы жизни в него не всосались, он не понимает, например, почему не может дружить с зайцами. Папа пытается объяснить: ведь он более объективно смотрит на вещи. Расслоение, которое происходит, конечно, необратимо. Наивно сказать, чтобы просто все друг с другом дружили. Жизнь действительно сложна. Но это параллельная жизнь, социальная. А любовь никто же не отменяет. И сын учит отца любить. Я думаю, что социально куры не станут лисами, а лисы не станут курами — они будут жить традициями. Но они вдруг начинают любить друг друга!

— А какую роль в этой истории играет человек?

— Человек здесь — некая третья сила, которая отвечает за «место действия». Мы понимаем, что в материале есть семья лис, семья кур и место, в котором это все находится, — ферма, мир человека. И тут можно интерпретировать. В произведении фермер — очень добрый, но есть нюансы: он ведь маленького лисенка отдает как игрушку своим детям.

И это мысль автора о том, что люди не до конца понимают, что животное наделено сознанием и душой. Фермой заправляет фермер, который существует в таком же узком понимании жизни, как и семьи лис и кур. Он — закоренелый фермер. Его предки были фермерами. Его дети будут фермерами. Его отношение к животным, к другому миру, абсолютно сложившееся, понятное. Он не готов к каким-либо открытиям.

Получается, что в процессе этой истории разные животные миры открывают друг друга, а человек не способен их открыть. Кажется, что в этих детях есть некая сатира на общество людей: животные становятся более человечными, чем люди. И вот я нахожу некое решение, которое все это вместе собирает. Наш спектакль — научно-популярный фильм о животных, о мире дикой природы Швеции. Ведет этот фильм ученый. Когда я адаптирую повесть для сцены, вдохновляюсь Николаем Николаевичем Дроздовым. Наш ученый — тоже человек, но у него совершенно другое отношение к животным, нежели у фермера. Он понимает язык зверей, в связи с этим мы понимаем разговоры лис и кур. Текст автора входит во взаимодействие с этим ученым, его исследованием.

— Были ли предпосылки к такому решению?

— На идею, что это фильм о дикой природе, вытолкнули два момента. Я нашел в Швеции деревню лис — вольер с избами, кормушками, где живут, свободно перемещаются только лисы. Любопытное очень впечатление. А в Японии есть поселок, который называется Sweden Hills — Шведские холмы. Он копирует Швецию даже в мелочах, от народных ремесел и традиционных праздников до знаменитых красных домиков с белыми окошками, которыми усеяна вся Северная Европа. И эта дружба японцев и шведов меня как-то натолкнула на то, что есть лисы — это шведы, а куры — есть такие японские куры, пушистые. Мне кажется, что для ребенка это будет смешно.

— Каким вы видите сценическое пространство?

— Спектакль для такой аудитории предполагает, что каждая сцена должна стать аттракционом. Чтобы каждый из объектов мог хитро работать. Мы с художником Каринэ Булгач стараемся сделать яркий, насыщенный мир... шведской природы. Мне кажется, когда мы произносим «Швеция», не видим ничего конкретного. Здесь огромное поле для фантазии. Поэтому реалистических и натуралистических декораций не будет. Зритель увидит функциональную, сочную, живую декорацию. Мы очень серьезно подходим к решению пространства, потому что хотим, чтобы спектакль получился выездным, чтобы его увидели в Новосибирской области. Это, казалось бы, ограничение выталкивает нас в условный, стильный, минималистический театр. Если что-то на сцене лежит, то должно быть образом. Мы сильно вдохновляемся скандинавскими детскими игрушками. Их дизайн заключается в том, что игрушка не старается воспроизвести фигурку цыпленка, она имеет форму шара с какими-то деревянными штучками. В Швеции любят игрушки, где просвечивается фактура дерева. Чтобы ребенок получал тактильные впечатления. Такая подача воспитывает у детей целостное восприятие формы, не реалистическое мышление, а абстрактное. Мне кажется этот ход педагогически верным. Он расширяет границы сознания. В скандинавских странах огромное внимание уделяется рукотворным игрушкам. То, что игрушка сделана руками человека, делает ее уникальной, неповторимой, это воспитывает вкус у ребенка, любовь к труду. Игрушки можно делать вместе с родителями, это тоже общение. Хочется, чтобы наш спектакль был очень подвижный, пластический. Чтобы артисты в этом ярком, но все же условном пространстве как-то особенно перемещались, двигались, танцевали, чтобы способ существования был супернебытовой.