Ольга Егошина, «Новые известия»
Обозреватель «НИ» выбрала лучшие актерские работы сезона.
Давно замечено: чем неспокойнее за окном, тем более серьезно и мощно работает театр. Отбросив эпатаж, художники, по словам Томаса Манна, обращаются к «трудному и доброму». Сезон 2015/2016 года показал целую россыпь актерских работ: блистательных дуэтов, уникальных соло. Виртуозно играли «первые сюжеты» русского театра, но поразили дебютанты: в нашу театральную жизнь вошла целая генерация новых актерских лиц. «Чертова дюжина» самых впечатляющих актерских работ — по версии театрального обозревателя «НИ».
Ксения Раппопорт (Гертруда) и Данила Козловский (Гамлет) в постановке Льва Додина «Гамлет» (МДТ, Санкт-Петербург. На двух полюсах спектакля мать и сын. Она — грешная, живая, обольстительная — будет биться до последнего за самое главное, за свою свободу и свою любовь. Он — весь в действии, как заточенный кинжал — примет вызов и будет мстить. Оба идут до конца и не остановятся, пока не уничтожат друг друга...
Тимофей Мамлин (Коулмен) и Анатолий Григорьев (Вэлин) в постановке Сергея Федотова «Сиротливый Запад» («Старый дом», Новосибирск). Дуэт двух братьев-балбесов завораживает яркой клоунадой (с эффектным набором гэгов и трюков) и пугает драмой одиноких душ убийцы и вымогателя. Коулмен и Вэлин вряд ли когда-либо задумывались о наличии у себя души. Но дорогого стоят внезапные содрогания совести и шевеления братской любви в искореженных ирландских братках. В этих шершавых душах моменты просветления наступают ненадолго, но ведь бывают же!
Евгения Крегжде (Катерина) и Ольга Тумайкина (Марфа Кабанова) в постановке Уланбека Баялиева «Гроза» (Театр имени Вахтангова, Москва). Счастье в мире Островского выпадет изредка, как милость, беда приходит по расписанию. Томится-мечется Катерина, ища куда бы спрятать шальную голову, какой студеной водой смыть страсть. Но и Кабаниха влажной ночью сбрасывает с плеч тяжелую шаль и прижимает к груди хмельную голову Дикого. Эти две женщины, не отрываясь, смотрят в глаза друг другу, точно видя призраки собственного прошлого и будущего.
Евгения Симонова (Софья Толстая) в постановке Миндаугаса Карбаускиса «Русский роман» (Театр Маяковского, Москва). На русской сцене давно не было такого выстраданного гимна женщине, ее любви и страданиям. Софья Андреевна-Евгения Симонова тут ревнует мужа и борется со всеми, кто хочет отнять у нее ее Левочку, — даже с великим Львом Толстым, уходящим все дальше от семьи и быта к духу и вечности.
Камиль Тукаев (Иван Войницкий) в постановке Михаила Бычкова «Дядя Ваня» (Камерный театр, Воронеж). Застенчивый самоед, Иван Войницкий-Камиль Тукаев иронизирует над собой, над своей беспомощностью и неприкаянностью. Но и ненавидит себя за эту беспомощность, за то, что никому не может помочь. Ни Елене прекрасной, ни галке Маман, с ее красным беретом и охапкой пожелтевших страниц из «Правды», ни Сонечке — подростку-недокормышу. Кажется, впервые этого чеховского героя играют с такой понимающей жалостью и состраданием.
Александр Филиппенко (Ричард) в постановке Дмитрия Крымова «Последнее свидание в Венеции» (ШДИ, Москва). Александр Филиппенко играет последний — долгий-долгий день солдата в любимом городе рядом с любимой девушкой. Последний аперитив, последний поцелуй, последняя размолвка. Нацепив клоунский красный нос, Ричард-Филиппенко говорит об ужасах войны легким тоном. Но отчетливо видишь тело солдата, которое лежит на дороге, и грузовики, которые по нему проезжают. Видишь глазами Ричарда и ощущаешь его сердечный спазм.
Петр Семак (Владимир Огнев) в постановке Валерия Фокина «Сегодня.2016» (Александринский театр, Санкт-Петербург). «Я смотрю на этих счастливых людей на улицах и знаю, что скоро, очень скоро их не будет», — произносит практически шепотом сидящий в стеклянном кубе измученный психолог Владимир Огнев, alter ego зрительного зала в мире высокой политики и планетарных противостояний. И оказывается, что его такое земное чувство к покинувшей жене, к дочери, к людям на улицах — чуть ли не единственная преграда на пути к катастрофе и шанс на спасение.
Евгений Стеблов (Ахов) в постановке Виктора Шамирова «Не все коту масленица» (Театр Моссовета, Москва). В придуманном Островским слове «самодур» множество оттенков. Евгений Стеблов играет поразительный русский тип чванливого богатея, потерявшего разум на мысли о собственном могуществе. Слабый, глупый, тоскующий человек топчет всех вокруг, потому что «так положено», так и только так должен вести себя хозяин жизни...
Юлия Пересильд (Бекки) в постановке Сергея Голомазова «Кроличья нора» (Театр на Малой Бронной, Москва). Как жить после смерти ребенка? Как жить, когда все внутри оборвалось и порвалось? Осталась женственная оболочка, остался каркас ежедневной рутины, осталась боль. Но внутри — звенящая, пугающая, засасывающая пустота, медленно пожирающая лучшее в тебе.
Антон Пахомов (Зилов) в постановке Владимира Панкова «Утиная охота» («Et Cetera», Москва). Антон Пахомов с завораживающей изощренностью играет в Зилове худшую разновидность гопника — гопника-интеллектуала, гопника-демагога с хорошо подвешенным языком, лабильной психикой и готовностью жалеть себя в любом положении. Переходы от юмора к злобе, от покаянных ноток к визгу — практически мгновенны. Несет какая-то внутренняя злая сила, кружит, корежит.
Лаура Пицхелаури (Жена и Мать) в постановке Юрия Бутусова «Сон об осени» (Театр Ленсовета, Санкт-Петербург). Брошенная жена появляется, как призрак, несомый танцем (в постановке Бутусова всех актеров ведет эта внутренняя мелодия, которую не в силах прервать). А потом актриса запорошит свои черные волосы белой театральной пудрой, скрючит гибкое тело — и вот уже седая Мать в последней попытке переиграть судьбу кричит герою, что встреченная им Женщина уводит его не только от жены и сына, не только из семьи, но и из жизни (как будто он этого не знает или может что-то изменить)...
Александр Хатников (Лев Краснов) в постановке Владимира Бейлиса «Отелло уездного города» (МХАТ имени Горького, Москва). В музейную степенность, с которой разворачивается сюжет, герой Хатникова вносит дыхание и пульс сумасшедшей страсти. С Львом Красновым на сцену входит предчувствие беды. Слишком откровенно распахнут в своем чувстве к красавице-жене этот лавочник, слишком многое поставил на свою единственную любовь.
Никита Зайцев (Вольдемар) в постановке Ирины Керученко «Первая любовь» («Глобус», Новосибирск). Вольдемар-Никита Зайцев — главное открытие многонаселенного спектакля, его первая скрипка и его камертон. Его герой участвует в действии и его комментирует. Полет первой любви неотделим от ее падений, восторг — от боли и страха, восхищение — от сострадания. Герой проходит долгий-долгий путь, перечувствовав за одно лето столько, сколько иному не узнать и за всю жизнь...
