Премьера в «Глобусе»: любовь, далекая от казнокрадства

Московский режиссер Роман Самгин ставит в новосибирском театре спектакль уже в третий раз. Тему «Ревизора» режиссёр определил как «специфические особенности развития судьбы в нашей стране», добавив в спектакль любовную линию и отгородившись от сатиры.

Действительно, сюжет спектакля отходит от проблемы взяточничества к человеческому началу: при этом сохраняется общий смысл наряду со знакомыми диалогами. На сцене многое обыгрывается и даже переигрывается за счёт новых жестов и интонаций. Так, Лука Лукич Хлопов (Павел Харин), ненавязчиво предлагая взятку Хлестакову (Никита Сарычев), не скромно бубнит «Оробел я!», а пьяно кричит об этом на весь зал, параллельно допивая предложенную бутылку водки. Городничий (Лаврентий Сорокин) нервно бегает по сцене, то расставляя какие-то флаги, то раздавая пощечины несчастному Ляпкину-Тяпкину (Илья Паньков), то буквально вылизывая руку Хлестакова. Действия персонажей не расходятся с пьесой Гоголя, а просто становятся гротескными — равно как и сами герои.

Абсурдно ведут себя и другие действующие лица. Жена Городничего (Светлана Галкина) с накладной грудью и пучком на голове выглядит для барыни в высшей степени нелепо. Точно так же она реагирует на происходящее, горьким шёпотом читая записку мужа о важном госте:

— Я ничего не понимаю: к чему же тут компот...

Столь необычно выстроено и пространство спектакля: оно больше напоминает античный театр, в котором осознанно сосуществуют герои. При этом оно работает на актёров не только с обозримых точек, но также сверху и из глубин: так, на Бобчинского (Руслан Вяткин) с неба падает шкаф, а сами герои тянут за собой по воде средневековый корабль. Потому и сложно определить время и место действия: корабль из одной эпохи, Гоголь из другой... Но как заметил сам режиссёр, город N затерян в пространстве, а предметы и люди попадают туда из внешнего мира. Мы можем определить только время суток благодаря мастерскому освещению импровизированных облаков — от желтого до бледно-розового оттенков.

Актёры удачно обыгрывают гоголевский юмор — настолько, что иногда он кажется созданным прямо на сцене театра. Здесь шутка про Сибирь звучит более знакомо, и может быть поэтому органично вписывается упоминание «Тангейзера»: ненавязчивым легким подколом в бурной речи Хлестакова. Текст постановки изредка тоже отходит от гоголевского — юмор утрируется не только на основе жестов:

— Что у вас в коротких словах?

— Высек.

— Как?

— Так.

Важным «нововведением» пьесы можно назвать появление нового персонажа: точнее, перевоплощение Осипа в Катю Осипову (Екатерина Аникина). Кто же она? В программке она указывается как спутница, но в тизере спектакля напрямую именуется слугой. На содержанку она не похожа, и, хоть терпит все выходки и хвастовство своего барина, в состоянии дать ему отпор и указать на ошибки. Неизвестно, было ли у них будущее и есть ли какое-то прошлое. История их отношений не объясняется — да и Осипова здесь не за этим.

Гоголь не единожды говорил, что в «Ревизоре» нет положительных персонажей. Ни обличающий город Хлестаков, ни наблюдающий за происходящим Осипова, ни трясущийся в страхе народ — все они лишь шарж на суровую российскую действительность. Осипова же становится если не положительным, то наиболее светлым персонажем всей комедии. Не выдаёт она Хлестакова из-за любви, потому же и терпит его увлечённость светской жизнью. Потому же и сбегает с ним при первой возможности и несется передать письмо по первому требованию. И именно поэтому она стремится вверх во всех смыслах этого слова. Она и вправду выше города N, она здесь — единственный преданный и любящий человек, и именно это отличает её от остальных персонажей «Ревизора».

Необычный финал даёт зрителю ответ на вопрос «А если бы?» Но, как и у Гоголя, он остаётся открытым. Герои точно так же замирают в конце, и, хоть будущее их кажется предрешенным и статичным, вопрос вызывает именно Осипова — что ждёт её впереди? Здесь Городничий не кричит «Над собою смеётесь», а только показывает жителям своё отражение в попавшемся под руку подносе. Но среди всех только бывшей слуге хватает мужества посмотреть на себя со стороны.