Актер театра радости Лаврентий Сорокин

Играет серьёзные классические роли в «Глобусе» и преображается на сцене кабаре-кафе «Бродячая собака». Словом, как и все творческие люди, многогранен и разнообразен. Знакомьтесь: Лаврентий Сорокин.

Справка: Лаврентий Сорокин окончил Новосибирское театральное училище в 1986 году. Весной 1986 года — актёр Оренбургского областного драматического театра имени М. Горького, с 1991 года до весны 2006 — актёр Норильского Заполярного театра драмы имени Маяковского. С лета 2006 года — актёр театра «Красный факел». С 2010 года служит в театре «Глобус». Актёр разнопланового дарования: блистателен в комедии и трагедии, в драме и мюзикле. Участник самого стильного стенд-ап шоу новосибирской арт-стеб студии «Ха!Мы!».

— Лаврентий Анатольевич, наверное, весь читающий Бердск знаком с творчеством вашего отца Анатолия Сорокина — его имя носит городская библиотека. Насколько атмосфера в родительской семье способствовала становлению вашей личности?

— Папа был журналистом, мама — корректором. У меня просто не было выбора. Отец во многом поспособствовал тому, что я знаком со словом. Мне всегда было дорого русское литературное наследие. У меня даже игры в детстве были специфические: я учил стихи на время. Закрывался в комнате, старался как можно быстрее запомнить стихотворение Блока или Есенина, а потом читал папе. Сам тоже писал стихи — это естественно для ребёнка, который постоянно вращался в кругу пишущих. Прекрасно знаю всех сибирских поэтов и писателей — Николая Самохина, Илью Фонякова... На улице Каменской в Новосибирске было отделение Союза писателей, там я очень часто бывал. А желание писать у меня присутствует по сей день. Я написал несколько детских пьес, одна из них даже в Питере идёт.

— То есть пробовали себя в качестве сценариста?

— Скорее, драматурга. Сценарист — всё же нечто другое. Это — мечта...

— Сценаристы мечтают стать режиссёрами, актёры — сценаристами...

— Нет, не так! Каждый актёр мечтает стать режиссёром. И я не исключение. Но я близок к осуществлению своей мечты: обучаюсь режиссуре, уже на четвёртом курсе. И уже приступаю к своей постановке.

— Насколько я понимаю, вы ещё и преподаете? То есть студент и преподаватель в «одном флаконе»?

— Совершенно точно. Обучая, учусь. И учусь, обучая. Работаю вторым педагогом у Сергея Михайловича Афанасьева. Сейчас с четвёртым курсом студентов ставим «Трёх сестёр».

— Лаврентий Анатольевич, вы заслуженный артист России. За что присвоено это звание?

— Думаю, что за выслугу лет, за Норильск. Я же там отбывал пятнадцать лет без права переписки... Шучу, шучу! Уехал поработать в Заполярном театре драмы на год и задержался на полтора десятка лет. А звание? Ну, звание и звание, сейчас это ничего не значит. Раньше оно давало писателям право на дополнительные метры к жилплощади (чтобы те могли ходить и думать), у актёров были какие-то другие привилегии... Сейчас всё изменилось. Звание «заслуженного» добавляет мне 900 рублей к зарплате и даёт право на бесплатный проезд в электричках, но, к счастью, у меня есть свой автомобиль. Была бы своя квартира, были бы какие-то льготы по квартплате, но я живу в квартире, которую мне снимает театр.

— Ваш послужной список имеет довольно обширную географию: кроме Норильска, вы работали в Оренбурге, сейчас Новосибирск. Почему не столица?

— Почему не Москва и не Питер? Мне кажется, там шумно, суетно. Мне здесь спокойней, проще. Это мой дом, я здесь родился, учился, вырос, каждая улочка связана с какими-то воспоминаниями. Мой сын Георгий учится в той же школе, где учился его дед, мой отец.

— Чем отличаются театры, в которых вам довелось служить?

— Есть потери, есть приобретения. Раньше у театров была насыщенная жизнь, мы часто ездили на гастроли. Я побывал в Южно-Сахалинске, Комсомольске-на-Амуре, Петропавловске-Камчатском, в Нижнем Новгороде — было здорово. Сейчас этого нет, но есть другое. К тому же я стал старше, у меня другой взгляд, другое отношение ко всему. Теперь я выбираю театр не по его географическому месту положения, а по своему положению в труппе, по своей нужности, причастности, зоне комфорта. Поэтому театр «Глобус» мне очень нравится.

— А кроме «Глобуса», какие новосибирские театры вам по душе?

— Своей камерностью мне нравится театр Сергея Афанасьева. Новосибирский театр оперы и балета: давно я там не был, а недавно сходил с сыном на «Лебединое озеро» и был просто очарован красотой и звучностью. Нравится «Красный Факел», который нет-нет, да и выдаёт «на гора» нечто. К примеру, из последнего — замечательные довлатовские анекдоты, где играет чудесный Павел Поляков, да и остальная часть труппы на своих местах. Премьера ещё не состоялась, но этой весной я побывал на сдаче спектакля. (Премьера пьесы «Довлатов. Анекдоты» состоится в «Красном факеле» 13 и 14 сентября — прим. ред.).

«Давайте сделаем Антошу»

На вопрос о любимых ролях в спектаклях Лаврентий Сорокин, не задумываясь, отвечает: «Лес» Александра Островского в постановке Романа Самгина (роль Геннадия Несчастливцева) и «Крейцерова соната» Льва Толстого в постановке Алексея Крикливого (роль Позднышев). И то, и другое — классика.

— Как вы относитесь к модному сейчас авторскому видению режиссёрами классических пьес?

— Своё видение должно присутствовать обязательно, иначе нельзя. Просто поставить спектакль — это банальная раздача текста. Но если художник действительно что-то хочет сказать, то зритель должен это увидеть.

Вообще, это очень сложный вопрос, потому что каждый такой спектакль — отдельная тема для размышлений. Какие-то произведения режиссёры просто переписывают заново. Но высший пилотаж — это не переделать классику, а преподать её так, чтоб этот «бифштекс» был по-настоящему вкусен и соответствовал столу современности. В любом случае, главным судьёй остается тот, кто сидит в зале.

Мне дорог театр радости. Хотя кто-то считает, что театр должен быть загадкой, кто-то уверен, что театр должен волновать и будоражить...

Волнует и будоражит сегодня телевизор. Сам я смотрю «зомби-ящик» очень редко, в основном, крестясь. Вспоминается анекдот: «Почему у вас дети седые?» — «Потому что они новости смотрят».

— Сегодняшняя публика, какова она?

— В театры сегодня ходят самые разные люди, вавилонская башня театрального мира безгранична. Публика антрепризы Новосибирска, конечно, отличается от публики театра оперы и балета. Знаете, публику очень легко избаловать, но невыразимо трудно воспитать. Наверное, всегда проще оценивать со стороны: так вот новосибирскую публику всегда высоко оценивают актёры и театры, приезжающие к нам с гастролями и на фестивали.

— О наболевшем. Уже несколько лет периодически возникает вопрос: нужен ли Бердску свой профессиональный театр? Хотелось бы услышать ваше мнение.

Ну, это же как с молодыми родителями, которые говорят: «Всё у нас есть, не хватает только Антоши или Наташи». И принимаются делать Антошу или Наташу. Это должно созреть.

Если люди понимают, что можно обойтись без театра, то этим людям, однозначно, театр не нужен.

Мы в ответе и за тех, кого приручаем, и за то, что создаём. Раньше были любительские театры, и это было здорово. Разумеется, они ставили не очень хорошие пьесы, но дело-то не в том. Самое важное, что это было нечто объединяющее. А сейчас мы это теряем.

Как-то раз мне довелось вести свадьбу. Женились люди, которые жили в одном подъезде: она — со второго этажа, он — с восьмого, а познакомились через Интернет. А раньше люди знали своих соседей, общались друг с другом. Сейчас это уходит. К счастью, сегодня молодёжь развернулась в сторону книг: сегодня модно читать и стыдно курить.

— К вопросу о молодёжи. Нередко можно услышать мнение, что все выдающиеся артисты остались в прошлом: это старшее, максимум среднее поколение. Вы работаете со студентами. Попадаются ли среди них действительно яркие дарования?

— Да. Попадаются — и бегут. Как мыши, бегут в столицу. Вот недавно двое сбежали. Разумеется, никто их не ловит и не останавливает. Они думают, что там лучше, что там их ждут, что там они без всяких проблем сохранят свою индивидуальность. Они ошибаются, но это их право. Григорий Горин в «Поминальной молитве» замечательно сказал: «Хорошо там, где нас нет. Но поскольку мы везде... то где хорошо?»